На лице мужчины явно читалось отвращение к тому, что его окружало. Еще бы, эта тюрьма мрачнее любого средневекового каземата, а звук захлопывающихся дверей камер наверняка самый зловещий на земле.
Она вынуждена слушать этот звук каждый день. И будет слышать в течение следующих пяти лет. А она невиновна!
Несправедливо обвиненная, она проведет здесь пять долгих лет жизни ее дочери. Первые слова. Первые шаги. Первые друзья. Всего этого она не увидит. Улыбки, шутки, проказы, маленькие ручки, обвившиеся вокруг шеи...
Это ее право - быть матерью. Ярость заставила ее вновь подняться на ноги.
- Где мой ребенок? Что ты с ней сделал?
- Сядь.
Он сделал короткий жест, и тотчас за ее спиной выросли охранники. Ну разумеется! Как всегда, властен и хладнокровен.
- Отвечай мне, будь ты проклят!
Спокойный и невозмутимый, мужчина не спеша уселся перед ней. Даже здесь, в тюрьме, он ухитрился сразу заполнить собой пространство. Его иссиня-черные волосы и темные пронзительные глаза, его необычная, жгучая внешность, его властные манеры притягивали и гипнотизировали людей. Независимо от пола и возраста, никто не мог забыть этого человека, увидев однажды.
Она тоже не могла забыть. Особенно - жаркие ночи их любви. Даже сейчас она чувствовала мощнейший сексуальный импульс, исходивший от него, от его мужественного и красивого лица. Она помнила на вкус эти чувственные и жестокие губы. Она любила их. До того момента, когда из этих губ на нее излились ложь и предательство.
Под его пронизывающим взглядом она неожиданно и неуместно ощутила желание. Как и прежде, в те времена, когда они были вместе, она сейчас ощутила исходящие от него импульсы, сгущавшие атмосферу в зале и заставлявшие ее кожу гореть огнем.
- Сядь. Или ты вернешься в свою камеру, а я отправлюсь в аэропорт.
Она послушалась, хотя ярость все еще туманила глаза, а упрямство заставляло гордо вскидывать голову. Она не будет его злить. Она будет очень умной и расчетливой, тихой и покладистой. Вежливой.
Как, черт побери, как это сделать, если злость просто распирает ее, туманит голову, заставляет до боли сжимать кулаки... И все же она постарается. Ради дочери. Она должна ее увидеть.
Неожиданно слезы навернулись ей на глаза. Она торопливо вытерла их и взглянула на мужчину отчаянным и безнадежным взглядом, отразившим всю ее внутреннюю агонию.
- Я больше не вынесу. Если у тебя есть хоть капля жалости, скажи, где мой ребенок.
- В безопасности.
- Слава Богу!
Она безуспешно попыталась проглотить комок в горле, чтобы иметь возможность хотя бы шептать. Заметив это, он подвинул ей стакан с водой. Их руки на мгновение соприкоснулись, и она поразилась разнице между ними. Его рука была сильной и полной жизни, ее же напоминала сухую лапку привидения, кожа да кости. Живой мертвец, в отчаянии подумала она.