Декабрь. И холода стоят
В Москве суровой и печальной.
И некий молодой солдат
В шинели куцей госпитальной
Трамвая ждет.
Его семья
В эвакуации в Сибири.
Чужие лица в их квартире.
И он свободен в целом мире.
Он в отпуску, как был и я.
Дайнека как будто провалилась в другую реальность. Она видела военную, засыпанную снегом Москву, парящие в темном небе снежинки и мальчишку-солдата в госпитальной шинели. Он ждал трамвая, наслаждаясь мирным затишьем. Артюхова читала так, как будто рассказывала что-то близкому другу. И это что-то было простым, понятным и честным.
Вдруг снег посыпал. Клочья ватки
Слетели с неба там и тут,
Потом все гуще и все чаще.
И вот солдат, как в белой чаще,
Полузасыпанный стоит
И очарованный глядит.
Был этот снег так чист и светел,
Что он сперва и не заметил,
Как женщина из-за угла
К той остановке подошла…
– Как она читает! – восхитилась Дайнека.
– Молчите! – сдавленно сказал Бирюков, не отрывая взгляда от сцены.
Артюхова продолжала читать, глядя в одну точку, куда-то поверх их голов.
С ухваткой, свойственной пехоте,
Он подошел:
– Не узнаете?
Она в ответ:
– Не узнаю.
– Я чуть не час уже стою,
И ждать трамвая безнадежно.
Я провожу вас, если можно.
– Куда?
– Да хоть на край земли.
Пошли? —
Ответила:
Пошли.
Суровый город освежен
Был медленно летящим снегом.
И каждый дом заворожен
Его пленительным набегом.
Он тек, как легкий ровный душ,
Без звука и без напряженья
И тысячам усталых душ
Дарил покой и утешенье.
Он тек на головной платок,
И на ресницы, и на щеки.
И выбившийся завиток
Плыл, как цветок, в его потоке.
Притихший молодой солдат
За спутницей следил украдкой,
За этой выбившейся прядкой,
Так украшавшей снегопад.
Не произнося больше ни слова, Дайнека только слушала Артюхову, точнее – внимала. Ей были незнакомы эти стихи. Такие простые, незамысловатые, такие точные в своей простоте, они попадали прямиком в душу.
Шли по Палихе, по Лесной,
– негромко читала Артюхова.
Потом свернули на Миусы.
А там уж снег пошел сплошной
И начал городить тарусы
[8],
И даже застил свет дневной.
– Я здесь живу. А вам куда?
– Мне никуда. Но не беда —
Переночую на вокзале.
А там!.. Ведь есть же города,
Куда доходят поезда… —
Они неловко помолчали.
– А можно к вам? —
Сказала:
Да.
Дайнека физически ощущала желание любви, которое испытывал этот мальчишка.
Он говорил ей:
– Я люблю вас,
Люблю, быть может, навсегда.
За мной война, печаль и юность,
А там – туманная звезда. —
Он говорил ей:
– Я не лгу,
Вы мне поверьте, бога ради,
Что, встреченную в снегопаде,
Вас вдруг оставить не могу!..
Такой безвкусицей банальной,
Где подлинности был налет,
Любой солдатик госпитальный