экзамена отключилась. Будто тот промежуток времени, когда я была без сознания, меня не
существовало вовсе. Пугающее открытие.
Спасти ребенка было невозможно. Врачи посоветовали «не повторять опыт
оплодотворения». Они не верят в то, что я смогу выносить ребенка. Что я сделала не так?
Неужели за каждую крупицу счастья мне придется пройти огонь, воду и медные трубы?
Боже, а ведь я надеялась. Я рассчитывала, что больше не буду одинока, что моя жизнь
станет более… осмысленной. А мое тело оказалось не в состоянии меня поддержать. Глупое,
бесполезное тело, которое даже не может выполнить свое единственное предназначение —
подарить жизнь.
Или это я виновата? Может быть, дело не в дурной генетике, а в том, что я годами убивала
свой гормональный фон противозачаточными препаратами, стрессами… Неужели меня
погубили мои же амбиции? Я бы хотела заплакать, но слез нет. Это потому что я на
обезболивающих или просто стала настолько черствой? Глаза горят, горло сжимается, но хотя
воздуха нет, а из груди рвутся рыдания, слезы не приходят.
Я не хочу двигаться. Я не хочу шевелиться. Я запрещаю пускать ко мне посетителей, коих
под дверью, по словам персонала, собралось немало. Я хочу перевернуться на бок, свернуться
калачиком, но боль ужасная, она не дает шевелиться. Внутри меня покопалась толпа людей в
масках. Они вернули жизнь мне, но забрали ребенка и надежду. Я лежу и задыхаюсь, я
захлебываюсь отсутствующими слезами. И так продолжается, пока мне не вкалывают
успокоительное.
— Вам нужно поговорить с родными. Станет легче, — мягко говорит медсестра.
Я поворачиваю голову и вижу на тумбочке кольцо. Оно не Брюса, но напоминает мне о
нем. Я не могу и не хочу видеть родителей. Они меня не поддержали. И трагедия случилась
сразу после сообщения мамы, мне очень хочется обвинить в случившемся ее, переложить хотя
бы часть ответственности. Но правда в другом: я должна была больше заботиться о себе и
ребенке. Я должна была больше его хотеть. С первого дня мечтать и желать, а теперь я
наказана. Все заслуженно! К тому же родители непременно воспользуются ситуацией и
попытаются свести нас с Брюсом снова. И будут жалеть-жалеть-жалеть. Теперь все будут
жалеть, и Мадлен с Робом, и студенты, которые видели меня чуть ли не при смерти, и весь
персонал университета, ведь слухи распространяются очень быстро…
— Позовите Керри и Лайонела Прескотт, — прошу я, готовясь принять на себя все оплеухи