Ужасно, когда внешнее не отражает внутреннее.
– Ну что ж. – Женщина перевела взгляд на мужа. – Вернемся к нашему обсуждению. Кого именно ты не хочешь приглашать на свадьбу? Мы можем поговорить об этом. Я готова вычеркнуть из списка десяток гостей.
– Например, Гонкальвеса. Ну, директора банка.
– Исключено. Я недавно уговорила его на очень выгодный заем…
– Ничего не хочу об этом знать. Ладно, пусть приходит. У него хотя бы жена веселая. А что насчет начальника порта?
– Я должна его пригласить, Леон, хотя он мне и самой не нравится. Он контролирует всех таможенников, и без его… эм… благосклонности мне придется тратить целое состояние на товары, которые я импортирую. Я ведь могу продавать, например, граммофоны, только если это окупается…
Леон опять перебил жену, махнув рукой:
– Избавь меня от подробностей твоих сделок.
– Эти сделки приносят нам неплохую прибыль, – прошипела Виктория, многозначительно обводя взглядом интерьер комнаты в стиле модерн.
Диван из розового дерева работы знаменитого дизайнера Жак-Эмиля Рульманна[xix] занимал центральное место, но были тут и элегантные кресла из лакированного черного дерева с кремовой кожаной обивкой, изящный сервант с фурнитурой из коричневой древесины и хрома. На серванте стояла роскошная ваза Лалика,[xx] на стенах висели шедевры Брака,[xxi] Гриса[xxii] и Боччони.[xxiii] Такую обстановку вполне можно было бы увидеть на выставке авангардного искусства в Париже.
– Ну хорошо. Я понял, что у меня нет права голоса при составлении списка приглашенных на свадьбу, – вздохнул Леон.
«Вот именно», – подумала Виктория, но вслух не сказала. Пожав плечами, ее муж взял список и просмотрел его вновь. Временами он хмурился или качал головой.
– А как же донья Альма?
– Что донья Альма?
– Ее нет в списке.
– Ну конечно. Она слишком стара, чтобы отправляться в такой путь.
– Почему бы тебе не предоставить это решение ей?
– Потому что она не в себе.
– Ты не хочешь приглашать собственную мать? Бабушку невесты?
– Леон, ну что ты все время перекручиваешь мои слова! Я хотела бы повидаться с доньей Альмой, ты и сам это знаешь. – Уголки ее губ дрогнули. – Но она, во-первых, страдает помутнением рассудка, а во-вторых, невероятно упряма. Настолько, что может и приехать. Я не могу этого допустить.
– Ей восемьдесят лет, и она в отличной форме. Великолепной, если вспомнить, сколько она страдала в жизни.
– Португалия пошла ей на пользу. Поэтому-то мы и не должны беспокоить ее нашим приглашением. Ей покажется, что она обязана приехать, а климат в Рио может ее доконать.
– Чего ты только и ждешь…