– Устаешь от того, что тебя везде узнают? – спросил потом Мелани третий пожарный, когда девчушки и их мама ушли.
– Да, очень. А особенно звереет мой парень. Аж бесится. Было даже, что он шарахнул одного фотографа по башке, за что отсидел в тюрьме.
– Похоже на правду, – пожарный ей улыбнулся. Они закончили трапезу и принялись ее уговаривать пойти в убежище – она уже достаточно помогла здесь, да и там, в конце концов, требовались рабочие руки, если она позарез рвется оказывать помощь.
Самый молоденький из пожарных вызвался проводить ее. С неохотой, но она согласилась. Было уже совсем утро, семь часов, и ее мать, наверное, близка к помешательству от неизвестности, где ее дочь. Еще, чего доброго, отправится на ее поиски. Всю дорогу, пока они шли в убежище, которое устроили в большом церковном зале и куда сейчас направляли людей, Мелани разговаривала со своим провожатым, и пришли они быстро. Как оказалось, помещение было заполнено людьми под завязку. Волонтеры Красного Креста и служители церкви как раз разносили завтрак. Мелани ужаснулась. Как можно в этой толпе отыскать кого-то? И, распрощавшись с пожарным и поблагодарив его за эскорт, она медленно побрела по помещению, вглядываясь в лица и вслушиваясь в голоса. Люди стояли, беспорядочно передвигались и просто уныло сидели на полу, кто-то спал.
Ей повезло. Протискиваясь в толпе, она нашла наконец свою мать – та сидела у стенки, рядом, прислонившись друг к другу спинами, сидели Эшли и Пэм. Они уже несколько часов были на взводе: где Мелани? Куда запропастилась? Джанет первая ее увидела и, вскрикнув, вскочила и бросилась обнимать беглянку, стискивая в объятиях и одновременно осыпая упреками за причуды – какая от нее польза, ну что это она выдумала, пропадала где-то всю ночь, а они места себе не находят от беспокойства, хоть бы подумала о родной матери…
– Господи, Мел, я уж думала, тебя нет в живых – током убило или на голову свалился кирпич…
– Ну что ты такое городишь, ма, я просто там помогала, – тихо ответила Мелани. Ее голос всегда затихал и был едва слышен, когда рядом громогласно присутствовала ее мать. Эшли была бледна. Всю ночь она просидела, прижавшись к Джейку, который не обращал на нее никакого внимания. Его вывернуло всем, что он выпил и выкурил еще до того, как все началось.
Он медленно, словно веки были пудовыми, открыл глаза на звук их голосов – взгляд был мутным, отстраненным, кажется, он не вполне понимал, где находится и что вообще происходит, да и выступление подруги на сцене он вряд ли помнил, мучимый жутким похмельем.