Мила без сил опустилась на стул.
– Что же делать? Может, подождать Артура? Нет, поеду сама и сейчас же! – Она выскочила из дома и села в свою любимую «Тойоту». Силой воли заставила себя не гнать.
Она и не помнила, как добралась до Склифа, кто ее там встретил, кто проводил в морг. Лишь запомнила мертвое бескровное лицо Ирины… Миле дали успокоительное. Она посидела в коридоре и кое-как взяла себя в руки, подтвердила, что знает погибшую и что при погибшей нашли именно ее документы.
Выйдя из института, она поехала домой к Ирине.
Глафира Александровна не сразу открыла ей дверь. Она посмотрела в глазок и потом долго ковырялась с замком.
– Мила, что случилось?
Она не скрывала своего беспокойства. Интуиция много видевшей в этой жизни женщины не подвела ее и в этот раз.
– Ира… Она погибла… – Мила в голос разрыдалась.
– Ой, господи, что же теперь будет? – горестно всплеснула руками Глафира Александровна. – Горе-то какое! Как же мы Асеньке-то скажем?
– А где она?
– У подружки. Уроки делают. Да ты проходи, милая. Жаль, что только черную новость ты принесла… – Няня разрыдалась.
Потом Глафира Александровна сходила к себе и, вернувшись, протянула Миле конверт.
– Вот, возьми… Это Ира написала, прямо как предчувствовала… Велела мне в случае чего отдать вам…
Мила сразу увидела, что письмо Ирины адресовано Артуру. Она вскрыла конверт и начала читать:
«Артур! Если ты читаешь это письмо, значит, меня нет на этом свете, а Асеньке не исполнилось восемнадцати лет. Она была зачата в тот единственный раз нашей с тобой близости, в Вильнюсе… Я сама выбрала тебя отцом своего ребенка. Гарик тогда уже сильно пил, и я не хотела «пьяного зачатия». Асенька про это ничего не знает. Все, что у меня есть (квартира, машина, дача и т.д.), – для нее, моей единственной радости в этой жизни, и право пользования вступит в силу в ее совершеннолетие. А пока, прошу тебя, будь ее опекуном…»
– Это письмо вроде бы Артуру… – робко заметила Глафира Александровна.
Мила, взяв себя в руки, «включила» все свое обаяние. Она через силу улыбнулась.
– Ничего страшного… – Она вздохнула. – Я думаю, что мы с мужем заберем Асеньку к себе. Ира в письме так и написала…
– Нет, – строго возразила Глафира Александровна. – Пусть девочка поживет пока дома. Дома и стены помогают. Ей надо справиться с горем. А уж потом… – Она вновь заплакала.
Мила тоже не смогла сдержать слез.