19 августа, между 15 и 16 часами
В ОДНОМ ЦЮРИХСКОМ БАРЕ
— Почему ты все еще со мной на «вы»? — спросил Эрвин Голь.
— У меня свой принцип, — ответил Вилли Кауц.
— Так. У тебя принцип. Я уже рассказал тебе всю свою жизнь и собирался рассказать о своих отношениях с женой, а ты не желаешь говорить мне «ты». Карло, еще два джина с тоником. С тех пор как я побывал в Америке, никак не могу отвыкнуть от этого джина с тоником. А пить мне нельзя. Много нельзя. Один врач, прекрасный терапевт, сказал мне — да ты вообще-то знаешь, что такое терапевт? Ах, знаешь, ну так вот, этот терапевт сказал, дело, мол, не только в печени, печень можно вылечить, если, конечно, вовремя захватить, все дело в голове, сказал терапевт, в сосудах мозга, мозг вам еще нужен, сказал он, а ведь алкоголь снижает мыслительную способность. Он, конечно, прав, но я к нему все равно больше не пойду. Домашние врачи проще. Они не так воображают. Мой всегда говорит: все обойдется, надо вам разок-другой посидеть в ресторане, старайтесь думать о красивых женщинах или заведите себе какую-нибудь… Ну, так из какого это принципа ты не можешь перейти со мной на «ты»? Ведь когда я тебе «тыкаю», ты не протестуешь? Я тоже человек принципиальный. Неужели же оттого, что сегодня я преуспевающий делец, со мной надо обязательно быть на «вы»? Господи, ведь подумать только: в прежние времена я бывал счастлив, если кто-нибудь — здесь, в этом баре, — подносил мне рюмочку. Что же, и тот парень должен бы сегодня говорить мне «вы»?
— У меня такой принцип: дело есть дело, а джин есть джин, — сказал Вилли Кауц.
— Для меня что-то уж очень мудрено, но…
— Это форма самозащиты. Если я буду с вами на «ты», то не смогу с выгодой для себя вести дела. Вам понятно?
— Нет. Но это не беда.
— О’кей, — сказал Кауц. — Тогда продолжим разговор. Значит, вы твердо решили развязаться с магазином?
— Стой-ка, меня вдруг осенило. Ведь ты женат?
— Конечно.
— Давно?
— Лет двадцать пять или около этого.
— У тебя есть жена?
— Вот так вопрос!
— У тебя есть дочь?
— У меня три дочери и два сына.
— Значит, у тебя есть дочь.
— Ясное дело.
— Ей шестнадцать?
— Может быть. Я точно не знаю, сколько лет моим детям.
— Твою дочь зовут Рут?
— За их имена я не в ответе.
— Так ведь Рут от тебя сбежала.
— Откуда вы знаете?
— Сегодня в двенадцать часов я случайно слышал объявление по радио.
— Что вы слышали?
— А вот что: семнадцатого августа — то есть позавчера — во второй половине дня ушла и не вернулась домой шестнадцатилетняя Рут Кауц.
— Да, да, это так.
— И ты даже не подозреваешь, куда она могла деться?