Увеселительная прогулка (Диггельман) - страница 13

— Я и не сомневаюсь.

— Но магазин-то, магазин на его нынешний уровень поднял я, и никто другой, — сказал Эрвин Голь. — До меня он не мог прокормить одну Клару. Дневная выручка — от ста до ста пятидесяти франков. Считай сам: разница между закупочной и продажной ценой, без вычета расходов, всего тридцать восемь — сорок процентов. Ха-ха!

— А теперь?

— В три раза больше. Но магазин — собственность Клары, ее приданое.

— Это еще ничего не значит.

— Ты не знаешь Клары.

— Подумайте хорошенько. Если вы продадите магазин, сколько вы за него получите?

— Трудно сказать.

— Деньги имеют цену, только когда они в обороте.

— Это я и сам всегда говорю.

— То есть когда они вложены в дело.

— Это и мне известно.

— Сколько с вас требует ваша жена?

— Господи помилуй, мне вовсе не обязательно продавать. Но Клара хочет, чтобы я взял и выдал ей восемьдесят тысяч чистоганом. А такую сумму я не могу изъять из капитала. Это крах. Выходит, надо продавать.

— Даром я ничего не делаю, господин Голь. Дело есть дело, а шнапс есть шнапс.

— Если ты мне поможешь, в обиде не будешь.

— Цену назначаю я.

— Понятно.

— Так вот: Клара сбавляет свои претензии до шестидесяти тысяч. Частная фирма преобразуется в акционерное общество. Клара оставляет свою долю в деле. В виде акций. В зависимости от прибыли ежегодно будут выплачиваться дивиденды — не ниже десяти процентов. Кроме того, Клара получит ренту. Размер ее мы установим позднее.

— Великолепно. А что, если Клара упрется?

— Я ей объясню, что на жалкие шестьдесят тысяч она ничего не построит. Самое большее через два года у нее от них ничего не останется. Девальвация и тому подобное.

— Но ведь я, — сказал Голь, — я-то вообще не имею права ликвидировать дело.

— Почему?

— Я был под следствием за ложное объявление о неплатежеспособности. Хотя я ни одной души не обманул. Все только по глупости.

— А если я поручусь за вас своим безупречным именем?

— Было бы здорово!

— Но повторяю еще раз: ради Христа я ничего не делаю.

— Я… я предлагаю тебе треть своей доли.

Кауц не ответил.

— Разве это плохое предложение?

Кауц сказал:

— Идемте к моему адвокату и составим договор.

— Карло, счет! — крикнул Эрвин Голь.

— Моя фамилия Зайлер, — представился Зайлер, — а это мой коллега Лауренц, наш фотограф, вернее, один из наших фотографов. Как я вам уже говорил по телефону, мы из редакции «Миттагблатта».

— Очень приятно, — сказала госпожа Кауц, — по я же объяснила вам по телефону…

— Я вхожу в ваше положение, госпожа Кауц, можете не сомневаться в нашем сочувствии…