— Я знаю.
— Может быть, вы знаете также, что собираетесь совершить самую большую в своей жизни глупость?
— Как это?
— Если вы потребуете от вашего мужа шестьдесят или восемьдесят тысяч, он будет вынужден продать дело. А если ему придется его продать, то и вы лишитесь источника существования.
— Ах, оставьте! Я хочу только получить свою долю, только то, что мне причитается.
— Коммерсант вы никудышный.
— А вы?
— Надо мной, правда, один раз учредили конкурс — на триста тысяч.
— Боже мой!
— Да ведь это пустячная сумма.
— Что вы такое говорите!
— То, что есть. Если вы, к примеру, считаете, что миллион для вас недосягаем, у вас его действительно никогда не будет. Но надо думать о нулях.
— О нулях?
— Напишите число — один миллион. Теперь зачеркните шесть нулей. Что осталось? Единица!
— Этого я не понимаю, — вздохнула Клара. — Для меня миллион есть миллион.
— А для меня это единица с шестью нулями.
— Вы, наверно, там и познакомились с моим мужем?
— Где «там»?
— Вы только что сказали, что над вами учредили конкурс…
— Неужели я похож на такого дурака?.. Я выписал переводные векселя и выплатил эту смехотворную сумму всю, до последнего геллера.
— Но это невозможно!
— Опять вы говорите: невозможно. Все возможно!
— Хотела бы я обладать вашим оптимизмом!
— И я бы хотел, чтобы вы были оптимистичнее.
— Не понимаю, господин Кауц, почему мы, собственно, сидим здесь с вами? Ведь, положа руку на сердце, вам наплевать на то, что происходит между мною и моим мужем.
— Не могу этого отрицать, — ответил Кауц.
— Тогда в чем же дело?
— Смогли бы вы перепрыгнуть через собственную тень?
— Так же, как вы!
— Вот то-то и оно. Когда ваш муж рассказал мне, что дело все же идет к разводу, я ему ответил: сам заварил кашу, сам и расхлебывай.
— Не слишком-то участливо.
— А я не из участливых.
— Тем более не понимаю, почему вы пригласили меня в ресторан.
— Очень просто: во-первых, вы человек умный… во всем, кроме одного пункта, а я охотно общаюсь с умными людьми…
— И этот «один пункт»?
— Вы упорно стремитесь совершить величайшую в вашей жизни глупость.
— Но вам-то что до этого?
— Такая уж у меня натура. Я не могу спокойно наблюдать, как люди, сами по себе умные и потому вызывающие у меня симпатию, делают глупости. Во мне есть что-то от миссионера.
— Вы это серьезно?
— Серьезно, Клара, но вы все же правы — ваши дела меня действительно не касаются.
— Муж намекал мне, что…
— Это я подсказал ему.
— Но что я могу поделать?
— Разводитесь. Но оставьте свою долю в деле.
— Этого я не могу.
— Можете. Вы превращаете коммандитное товарищество в акционерное, вашего мужа назначаете директором, а сами становитесь членом правления.