– Дайте хотя бы посмотреть!
Совсем скоро этот старик перестанет казаться мне смешным.
– А где Катя и Геннадий? – спохватилась Лидия. – Миша, будь другом, позови их к столу. Нам всем нужно выпить. Сергейка, достань коньяк!
Я заглянул в одну комнату, в другую, в третью – никого. Открыл дверь в ванную – и увидел картину настолько прекрасную, что её не сумел бы написать даже Ренуар, не говоря уж о Геннадии. К счастью, Геннадий с Катей не увидели меня – а вот я успел заметить полукруг соска, выползшего из лифчика – он был как солнце, встающее на горизонте. Финал не за горами, вот-вот настанет утро…
Я тихо закрыл дверь, и вернулся к гостям.
– Кажется, Кате понравился Геннадий, – шепнул я Лидии.
– Давайте выпьем! – радушно предложил Сергейка.
Розовая счастливая Катя и Геннадий с мокрой бородой присоединились к нам через десять минут. Лидия сказала Кате, что ей срочно нужна большая скидка на летний тур – Катя, от которой несло жаром, как от костра, кивнула. И ещё льготные билеты для знакомых, – наглела Лидия. Катя ещё раз кивнула, на этом торги можно было бы прикрыть, но тут Геннадий очень невовремя вытер бороду льняной салфеткой, и Лидия сказала, что у Софьи заканчивается британская виза.
В общем, вечер явно удался, но жаль, что я так ничего и не услышал о Лолотте.
И ещё жаль, что нельзя позвонить Игорю, узнать – как у него дела. Он мой пациент, а не сын, напоминаю я себе. У меня даже его номера нет – все контакты через маму.
Однажды я спросил у Игоря, есть ли в его отце хоть что-то такое, что ему нравится?
– Деньги, – ответил мальчик.
20
Деньги – верные друзья, только они утешают Лолотту. Пересчитывая их каждую неделю, Лолотта видит перед собой не засаленные купюры и стёртые монеты, а своё безбедное будущее. Она ещё не решила, как будет их тратить – пока что ей вполне хватает мечтаний. Война окончилась, и Чётный с Нечётным вновь чередуются, как гласные и согласные буквы, день и ночь, приливы и отливы, левый и правый берег. Лолотте нравятся губы Чётного, нравится, как Нечётный хватает её за волосы – но больше всего ей нравится шелест купюр. Чётный отсчитывает деньги быстро, чтобы скорее покончить с этим грязным делом, Нечётный медленно отслюнявливает каждую купюру, прощаясь с ней навек.
Лолотта давно привыкла спать до обеда – в предместье такого не понимают, но сами попробовали бы рано встать, если провели в трудах всю ночь. Обычно она просыпается с первым лучом солнца, спросонья улыбается Чётному или Нечётному (по утрам это для неё – один и тот же мужчина) и засыпает вновь. Чётный или Нечётный уходят рано, тихо закрывая за собой дверь, иногда – даже с ботинками в руках, чтобы не будить соседей. Деньги с вечера лежат на комодике, Лолотта их будто бы не замечает – ритуал соблюдается неукоснительно, роли исполняют ведущие артисты Монмартра. С восьми до полудня Лолотте снятся дурные сны – тяжёлые, как зимнее платье. Снится, что снова война, и к дому подходят немцы. Во сне Лолотта со своим тяжёлым ларцом бежит по узким улицам Монмартра, – эти улицы переплетаются, как жилы, которые уже, к сожалению, так чётко проступают на тыльных сторонах ладоней. Лолотта, как любой человек, стареет по ночам. Перед тем как проснуться, она обязательно теряет свой ларец, набитый бумагой и металлом, и горячо плачет, так что на подушке остается влажный след.