Арт-рынок в XXI веке. Пространство художественного эксперимента (Арутюнова) - страница 124

. Не менее утешительным оказался вердикт Фредрика Джеймисона, который писал, что в современном мире образ превратился в товар, и потому «бессмысленно ожидать от него отрицания логики товарного производства»[138]. Сложные, дающие пищу для размышлений произведения сегодня переживают тяжелые времена. И даже если такие работы появляются, они с трудом пробивают себе дорогу к новой аудитории, к тем зрителям, чью благосклонность и интерес еще предстоит завоевать и которые не принадлежат к армии поклонников, «посвященных» в мир искусства.

С этим связан еще один противоречивый процесс – в сознании людей меняется представление о том, что такое искусство и для чего оно нужно. Чем больше появляется эффектных, легких для восприятия, но не глубоких произведений, тем быстрее в глазах публики они превращаются в единственно верное и возможное искусство. Чем выше оказывается цена, заплаченная за работу, тем больше внимания она получает от стороннего наблюдателя, которому недосуг разбираться в хитросплетениях мира искусства и арт-рынка.

Наконец, все больше произведений искусства создается как результат внешнего запроса – специально к ярмарке, специально к выставке. В этом проявляется современная погоня за все новыми образами. Необходимость работать в заданных форматах ограничивает художника, приводит к тому, что он создает произведения от случая к случаю, от заказа к заказу, и его эволюция происходит не вследствие его собственных поисков, а как результат внешнего воздействия. Исчезнет ли под воздействием рынка тип художников, последовательно развивающих собственный изобразительный язык и разрабатывающих определенный круг тем? Это вопрос, на который сегодня трудно ответить. Единственное, о чем можно говорить с полной уверенностью, так это о невозможности сегодня отрицать рынок, какую бы позицию по отношению к нему мы ни занимали и с какой бы стороны ни подходили к его анализу – с философской, исторической или экономической.

В этих новых реалиях, где рынок диктует свои правила, а границы между «высокой» и «низкой» культурой окончательно рухнули, в самом затруднительном положении оказался сам художник. К началу XXI в. стало очевидно, что бизнес может принимать обличие искусства, а искусство притворяться бизнесом. Такое взаимопроникновение нередко ставит в тупик, требуя ответа на трудноразрешимый вопрос о самоопределении искусства и обостряя споры о том, уготована ли ему судьба придатка коммерческой системы или, напротив, территории независимости от нее.

Одним из главных феноменов начала XXI в. стал художник-предприниматель, который, в отличие от уникального в своем роде Энди Уорхола, теперь должен систематически заново изобретать формы взаимодействия с коммерческой реальностью. Впрочем, эффект активного освоения искусством территории рынка отозвался не только появлением art fair art или образа художника-бизнесмена. Стремление многих критически настроенных по отношению к коммерции авторов к регулированию собственных отношений с рынком и с системой арт-производства в целом – тоже прямое последствие коммерциализации искусства. Действительно, художник, вопреки распространенному стереотипу, не обязан быть бедным, и сегодня он активнее, чем когда-либо, ищет альтернативные пути собственного обогащения – и они вовсе не обязательно должны быть напрямую связаны с традиционной системой арт-рынка. Как мы уже видели на примерах из предыдущей главы, возможность побывать в шкуре предпринимателя соблазняла художников в самых разных исторических ситуациях, причем в их «бизнесе» были в разных пропорциях перемешаны стремление к творческому самовыражению и коммерческой выгоде. Но прежде чем рассказать о новых форматах рынка, предложенных современными художниками в ответ на все большую коммерциализацию искусства, посмотрим, каким образом развитие арт-индустрии сказалось собственно на бизнес-среде.