Глава 17. О разговорах подслушанных
— Ой, Люциана, ты как всегда преувеличиваешь, — по-девичьи звонкий голосок Марьяны Ивановны доносился из-за двери.
Дверь была приоткрыта, и будь я посмелей, сумела б заглянуть в щелочку. Однако вид обездвиженного Еськи, коего попросту к стеночке прислонили да велели приглядывать, чтоб не громыхнулся, всякое любопытствие на корню изводил.
Не убила, и все ладно…
Отживет.
Наверное.
Ныне Еська был бел, что статуя, да статуей и гляделся, разве что в человеческие одежи для потехи ряженною. На него вон и муха сонная весенняя села, поползла по лбу.
— Мальчик, конечно, несколько… невоспитан…
— Недопорот.
— Из того, что я слышала, пороли его знатно, да не всякую дурь розгою вывести можно, — миролюбиво заметила Марьяна Ивановна. — Присядь. Успокойся… не думаю, что имеет смысл дергать Фрола. Он и так которую ночь не спит.
— Неужели?
Нынешняя беседа не для моих ушей предназначалася, но я ж не нарочно. Кто виноватый, что двери тут такие? Не закрываются плотне? И коль не хотели, чтоб слухали их, могли б пологу поставить.
— Со всеми этими событиями… Мишенька во дворце днюет и ночует…
Что-то звякнуло.
— Чайку испробуешь? Или побоишься из моих рук брать?
— Не побоюсь.
— А зря, — Марьяна Ивановна засмеялась, и смех ее был, что старого ведра дребезжание, когда оно, на оглоблю зацепленное, по телеге стучит. Звонко навроде, а неприятственно. — Мы ж обе знаем, на что способные… но не бледней. Ночь-то сегодня особенная. Сестра сестре не навредит. Я чту Божинины заветы. И ты, думаю… присядь вот. Что делать станешь?
— На конюшни отправлю.
— Я не про мальчишку…
Еськин левый глаз дернулся. И муха поспешно поднялась со лба, сделала круг над головой и вновь села на самый кончик носу.
Еська на нее покосился.
А я не шелохнулась.
Сам виноватый. Пущай терпит. Небось, вред от мухи невелик. А что нос зудит, так то ему заместо конюшен.
— Хотя конюшни пусть будут… для порядку… тебе с медом или с вареньем? Пробуй. Из черной смородины. Я к ней немного брусники добавляю. И каплю меду, но исключительно липового. Тогда ароматно выходит…
— Что во дворце?
— А то ты не знаешь…
— Не знаю. Я там нежеланная гостья… все плохо, да?
— Нехорошо…
Я слышала, как полилась водица, небось, разливала Марьяна Ивановна чай. Скрипнул стул. Зашелестело.
— Может, и не дотянет до лета… Мишенька старается, конечно… не один он старается. Ты ему скажи, если меня не слушает. Нечего там делать, найдется кому присмотреть… все боится, что без него отойдет… а оно бы и к лучшему.