«Таня, у тебя не появилось такое странное чувство. Мне кажется, что после общения с мозгоклюем у меня остались остаточные воспоминания. Их мало и они фрагментарные, но это могло бы нам помочь»
«Нам пытались записать чужую личность, и это получилось. Сейчас я до конца ее стерла, по крайней мере все управляющие механизмы, но кое что осталось. И это напоминает легкую форму шизы. Иногда мне кажется, что этот ужасный мир мой собственный, а все остальное папа, „Арго“ это глюк системы, мои воображаемые друзья. И тебя не существует»
«Еж, ты не должна поддаваться. Мы справимся с этой хренью. Все у нас с тобой будет замечательно» — пообещал он.
«Никита, ты сам-то себе веришь. Мы на планете, черт знает какой планете, мы даже не знаем где находимся, и никто не знает, что мы тут. Так что на спасательную экспедицию рассчитывать не стоит. Правда в нашем случае на нее вообще рассчитывать не приходится. Никто не станет искать даль-перевозчиков. Это дорогое удовольствие. А теперь мы еще в плену. Никита, что им от нас надо? Почему они нас держат в камере?»
Танька сидела, прижавшись спиной к стене, и обнимала руками колени. В темноте ее глаза блестели от слез.
«Они боятся нас» — сказал Горец.
Он спрыгнул на каменный пол, подошел к ней и сел рядом.
«Они нас боятся. Поэтому не знают, что с нами делать»
«Зачем нас бояться. Мы же пришли с миром» — удивилась она.
«Вот именно после этих слов чаще всего и начинались войны» — заметил Никита.
Он обнял ее за плечи и притянул к себе. Таня дрожала толи от холода, толи от страха.
«А папа еще волновался, что я универ брошу, втрескаюсь в тебя и выскочу замуж» — улыбнулась она и положила голову к нему на колени.
«И ведь правильно делал. Ты у меня еще и не на такое способна» — произнес Никита, гладя ее по голове.
Горец оглядывал камеру, размышлял, как отсюда выбраться. Должен был быть выход. Покорно идти на убой он не мог, не в его стиле. На воле никого не слушал, а тут сдался, поднял лапки кверху и на скотобойню, да будь он проклят, если подчиниться. Правда, вот с побегами из тюрем у него всегда было отвратительно. Пару раз он пытался совершить побег, но ничего толкового из этого не выходило. Оба раза его ловили, да накручивали срок вдвое. Но сейчас у них не было другого выхода.
«Почему они нас бояться?» — спросила Таня.
«Я еще не очень представляю, что у них тут происходит. Но вдумайся в один момент, несколько тысяч лет назад они прилетели сюда. Это огромная куча времени. И за всю эту пропасть времени они не попытались связаться с землей. Может быть, это какая-то секта. Может, что-то приключилось с ними при отлете. Кто теперь разбереть. Давно было. Те события ржа времени съела. Они избрали изолированную жизнь. А тут мы появляемся. А за нами придут тысячи других людей. Прилетят экспедиции. От их привычной жизни ничего не останется. Мы сломаем их жизнь, причем будем думать, что для них так будет лучше. Хотим мы того или нет, но летиане уже не земляне. Хоть они нам и родственники дальние, но они для нас еще большие инопланетяне, чем оттингеры или сентосфериане. У них своя цивилизация, свой муравейник, а мы тут с сапогами и палками. Радуйтесь нам»