Что же она за хозяйка, эта фрау Вайс, как ей удается накапливать столько вещей для починки, превращая пустяковое дельце в тяжкую обязанность? Верно, некоторые женщины не умеют шить, и фрау Вайс, очевидно, одна из них, но она могла бы постараться и пришить хотя бы пуговицы. Записная бездельница и неряха, вот она кто, думала Ада, удивляясь своей злости, удивляясь, что ей не все равно. Потребуется не один день, чтобы привести все это в божеский вид. Отведут ли ее когда-либо в дом для престарелых к сестре Бригитте, к монахиням? Увидит ли она когда-нибудь что-то еще, кроме этой комнаты и уборной? Выпадет ли ей шанс снова поговорить по-английски? Или хотя бы просто поговорить, вернуться домой, вернуть себе свободу?
Ада потеряла счет дням и начала отмерять время по менструальным циклам. В приюте для стариков по крайней мере воскресенья отличались от будней и по ним можно было отсчитывать недели, но здесь все дни были одинаковыми. Аду выпускали поесть и в уборную. Ей выдали тазик для мытья и мочалку. Однажды она получила посылку с новеньким апостольником, панталонами и сорочкой. Надо полагать, от Красного Креста. Сестра Бригитта связалась-таки с ними, умница. Хорошо бы получить еще и письмо.
Как там говорила сестра Бригитта? Запоминайте даты. Это важно. Ада решила помечать дни — мелком на нижней стороне столешницы. Стояло лето, конец июля 1942-го. Она провела здесь семь месяцев, на ее глазах снег превратился в дождь, а дождь сменился солнцем. У нее потели пальцы, когда она шила, и она постоянно вытирала их о кусок ветхого полотенца, чтобы не оставлять жирных следов на изысканном крученом льняном батисте и жоржете фрау Вайс.
Как-то в жаркий день дверь отворилась и, постукивая тростью об пол, в комнату вошел герр Вайс, подтянутый, холеный, в белой сорочке и жилетке защитного цвета.
— Nönnchen[32], — приветствовал он ее. — Племянник сообщил мне, что вы здесь.
Она не ошиблась. Герр Вайс все это устроил, воспользовался родством с оберштурмбанфюрером, которого Ада до сих пор ни разу не видела. Она подобралась, сжала кулаки так, что пальцы вонзились в ладони, стиснула зубы.
— Ну же, моя малышка сестра Клараляйн. — Металлический наконечник трости звучно сигналил о его приближении. — Вы мне не рады?
Зачем он явился? Спустя столько месяцев? Что ему нужно?
— Вы даже не улыбнулись вашему старому профессору. — Потянувшись тростью, он приподнял подол ее рясы. — Разве не чудесно вновь услышать английскую речь?
Будь вежлива с ним. Не напрашивайся на неприятности. Ада улыбнулась коротко, принужденно. Добившись своего, он расплылся в улыбке.