Вдруг раздается голос Каррона:
— Киррана тин Даррен, тебе никогда не стать Защитницей!
— Отец помоги, — кричит Кира, но тот превращается в Паситу и выпускает в неё поток ревущего пламени. Огонь больно обжигает, и из уст вырывается отчаянный крик.
Кира проснулась. Было душно, видимо сквозняком захлопнуло ставни. Тело горит. Подушка вся мокрая от пота, рубаха тоже. Не смотря на жар, стучат зубы, и очень хочется пить. Неужели она переборщила с малиновым медом?
Кира кое-как поднялась с постели. Распахнув окно, впустила в комнату свежий вечерний воздух, почувствовав, как сразу становится легче. Переодев рубаху, натянула чистый сарафан и вышла на двор. На душе было тревожно. Охотница направилась к колодцу, достала бадью ледяной воды, напилась вволю и умылась. Остатки понесла Туману. Лохматому псу в такую жару приходилось не сладко: «Надо бы его с привязи спустить. Засиделся бедняга».
Туман лежал, на боку возле будки и, похоже, спал.
— Ах ты засоня! — рассмеялась Кира, присаживаясь рядом. — Тебя так и кошки задерут, пока дрыхнешь, — она потрепала пса по голове, удивленная, что тот до сих пор не проснулся. Пес не пошевелился. — Туман! — нехорошее чувство подступило к горлу.
Морда пса была чем-то измазана, отчего слиплась шерсть, а глаза смотрели, не мигая. Мертвые глаза.
— Туман… — прошептала охотница, по щекам потекли горючие слёзы.
Шмыгая носом, посекундно вытирая набегающую влагу, охотница осмотрела землю вокруг на предмет следов. Те обнаружились на той стороне у плетня. Узкие отпечатки ног, обутых в сапожки — отчетливо видны углубления, где каблуки продавливали мягкую землю. А ведь большая часть деревенских в такую жару ходит босиком. Там же нашлись и куриные кости, несколько валялось и на пути к будке.
Откуда они взялись? Ведь Туманникогда не давали птицу. Ответ пришёл сразу: пса попросту отравили.
— Глафира! — не докричавшись, Кира отворила калитку.
— Нет её, раз не отзывается. Чего не понятно-то? — Апраксия попыталась преградить путь, но Кира аккуратно отодвинула женщину в сторону.
Сама Глашка тут же появилась на крыльце. ещё сонная и босая. Окинув Киру высокомерным взглядом, она презрительно усмехнулась.
— A я уж подумала разбойничает кто.
— Ты и разбойничаешь! Зачем отравила Тумана?
Пухлые, красиво очерченные губы расплылись в довольной улыбке:
— Это тебе за Паситу, — Глафира даже не думала скрывать злодеяние.
— Что ты такое говоришь?!
— Защитник — мой по праву!
— Защитник ничей! А ты — дура, если так решила.
— Думаешь, если твоя мать отхватила себе Каррона, то и ты имеешь право вставать мне поперек дороги? Да только это меня деревня выбрала. Да и куда уж тебе? — многозначительно приподнятые брови намекали, что охотница недостаточно хороша для Защитника, или же вообще не достаточно хороша. Конечно, с точки зрения Глафиры.