Снежный перевал (Керимзаде) - страница 2

Шабанзаде озадачило решение Центрального Комитета. Скрипя новенькими сапогами, он несколько раз задумчиво прошелся по комнате. Скрип сапог раздражал его. Он остановился у окна, глянул во двор.

Будь на то его воля, он подавил бы мятеж силой оружия. «Милосердие к врагу оправдано лишь в том случае, когда ты уверен, что он больше не сможет вредить тебе. Если не показать силу, кое-кто и в других селах поднимет голову. Кулаки решат, что раз Кербалаю ничего не сделали, то и их не тронут. Непонятно, почему центр принял такое решение? Черт знает что!»

Час спустя Шабанзаде уже все виделось в ином свете. Все, что было предписано в письме, показалось ему естественным и правильным.

«Человек может пойти по неверному пути, надо помочь ему, объяснить ошибку. Не дело сразу браться за оружие...»

Хорошо, кого же послать? Кербалай Исмаил шутить не станет. Надо послать человека, к словам которого Кербалай мог бы прислушаться. Тот, кто пойдет туда, должен быть уважаемым и в то же время волевым и не ведающим страха...

...Это было давно. Вместе со своими родственниками он ходил по селам, нанимаясь на работу во время жатвы. Чаще всего они убирали пшеницу Абасгулубека Шадлинского. У него поденщики получали в два раза больше, чем у любого другого хозяина. Кроме того, в этом селе никто не унижал и не оскорблял сезонников. Крестьяне с уважением говорили об Абасгулубеке.

Занятый этими воспоминаниями, Шабанзаде встал, прошел в боковушку, где жил, налил два стакана чаю. Вернувшись в кабинет, поставил один стакан перед стулом, на который сядет Абасгулубек, другой — перед собой. Еще вчера, озабоченный развитием событий, он поручил вызвать Абасгулубека. Всегда точный, Абасгулубек вот-вот должен быть здесь.

...Когда Шабанзаде избрали секретарем, он перво-наперво ознакомился с личным делом Абасгулубека. Несколько раз перечитал протокол собрания, на котором его принимали в партию. В этом документе часто встречались слова «командир «Красного табора»,[1] «храбрый», «мужественный», «пользуется большим уважением», «орденоносец». Резолюцию собрания он даже прочел вслух. «За — 51 человек, против — ни одного». «Большое дело, — сказал про себя. — Приняли в партию, несмотря на прошлое. И надо сказать, верно решили».

С тех пор Шабанзаде часто встречался с Абасгулубеком. Нередко они обсуждали самые серьезные вопросы. Но предстоящий разговор будет не похож ни на один из прежних.

Дверь открылась, человек в длинной шинели, стряхнув с себя снег, вошел в кабинет. Глаза секретаря сразу же заметили красную ленточку и орден на груди вошедшего. Абасгулубек был высок ростом. Широкие плечи туго натянули складку на спина шинели.