Худагулу никак не мог прийти в себя. Ни Кербалай Исмаил, ни Гамло ни разу не переступали порог его дома. Всегда посылали Расула. Теперь, видимо, многое изменилось. Папаха Абасгулубека на голове Гамло! Было отчего растеряться и разводить руками.
Он возвратился в дом, снял со стены саз.
— Приготовь сапоги, папаху...
Жена радостно улыбнулась и стала скидывать из ниши на пол тюфяки и одеяла. В глубине ниши лежал заветный узел, в котором хранились сапоги, брюки, рубаха и каракулевая папаха ашуга. Коль муж взял в руки саз, он приглашен играть, и какое-то время семья будет жить в достатке.
Худагулу стал одеваться. Отвернувшись к стене, повязал широкий ремень. Ашугский костюм был гордостью всей семьи, прекрасной, единственной и дорогой реликвией. Однажды, обнаружив, что рубашку в двух местах поела моль, Худагулу несколько дней не мог прийти в себя от огорченья.
Одевшись, Худагулу, казалось, стал выше ростом, стройней, моложе. Перекинул через плечо саз.
— Далеко собрался? — спросила жена.
— Нет.
— Отец, возьми и меня, — попросил старший сын, поглаживая складки на рубашке отца.
— Гамло сегодня гуляет. Сам приходил приглашать.
Радость сошла с лица женщины, даже сын опустил руку.
Худагулу вышел на улицу. Навстречу ему ехал всадник. Магеррам, — это был он, — увидев Худагулу, остановил коня.
— Куда собрался? — спросил он, поздоровавшись.
— Пригласили петь.
— Ты хоть знаешь, Худагулу, куда тебя позвали? — зло спросил он.
— Ашуга зовут на праздники и свадьбы. С сазом на похороны не идут.
— Дело как раз в том, что ты приглашен на похороны. И что ты за человек, Худагулу? И к друзьям идешь, и на приглашения врагов откликаешься.
— Что делать? Не ходить? А кто станет кормить моих детей?
Магеррам понимал его, но согласиться с тем, чтобы ашуг пел в компании убийц, не мог. Как можно праздновать убийство? Как согласился на это дядя? Разве недостаточно той низости, что они совершили?
— Ашуг, знаешь, что случилось?
— Нет.
— Убили Абасгулубека и Халила.
— Как?! Не может быть! — голос Худагулу задрожал. — И у кого рука поднялась, Магеррам?
— Они совершили убийство. И теперь зовут тебя, чтобы ты пел в честь их «победы».
Ашуг стоял, опустив голову, носком сапога разрывая снег.
Магеррам сплюнул, махнул рукой и тронул коня.
«Как мне поступить? — думал Худагулу, растерянно стоя посреди улицы. — Идти или нет? Пойду —придут люди с Веди и притянут к ответу. Магеррам продаст меня за здорово живешь, еще наплетет лишнего. Правда, до сих пор я не слышал, чтобы он наговаривал на кого-нибудь, но жизнь — сладкая штука. Чтобы обелить себя, он расскажет обо мне. Разве сложно расправиться с Худагулу: ни родственников, ни друзей? А если не пойду — не избежать гнева Гамло. Подлец сам приходил за мной. Проклятье дьяволу! Пока те придут сюда, пока продаст Магеррам, пока призовет к ответу Шабанзаде. Сейчас главное — Гамло».