С этими мыслями он снова тронулся в путь, достиг одноэтажной пристройки позади дома Кербалай Исмаила. Толкнув калитку, прошел мимо навеса над тендиром, остановился перед домом. На пне синела шкура разделанного барана.
Гамло появился неожиданно, будто вырос из-под земли.
— Ну что, пришел? Подумал над тем, что я говорил?
Худагулу промолчал.
— Знаешь, как надо сделать? — не замечая его смущения, сказал Гамло. — Ну, как в настоящих дастанах... Не бойся, тебя заставят повторять это на каждом празднике, и ты заработаешь кучу денег. Начинай с детства. Будто я рос вместе с Абасгулубеком. С ранних лет не ладили. Приплети историю с какой-нибудь девушкой, женщиной. И о том, как я убил его...
— А как ты убил? — холодея от ужаса, спросил Худагулу.
— Я поднял винтовку, — все еще не замечая страха и омерзения на лице Худагулу, сказал Гамло. — Он крикнул, чтобы мы не стреляли, что он хочет сказать пару слов. Я услышал позади себя голос Кербалай Исмаила и понял, что, если Абасгулубек станет говорить, убить его мы уже не сможем. Нажал на курок...
Худагулу и представить не мог, как можно рассказывать обо всем этом.
— Да ты не бойся, соберись с мыслями...
***
...Арестованные шли, растянувшись в цепочку. Зульфугар взобрался на скалу на краю обрыва. Отсюда он видел всех. Он знал, что никто из арестованных даже не попытается убёжать. Длительное голодание, побои лишили их сил. Единственно, за кем он следил зорко, был идущий впереди большеносый, большеглазый человек, подпоясанный белым кушаком. Его схватили совсем недавно, когда он пытался пробраться в Карабаглар.
В хурджине у него нашли небольшой, с ладонь, молитвенник, пару яиц, лист лаваша да головку лука. На вопрос, куда он держит путь, он отвечал:
— Я — молла, приехал подзаработать.
Его отвели в Келаны, бросили к арестованным. Молитвенник, правда, оставили при нем. Теперь он шел впереди небольшого отряда, часто проваливаясь в снег под тяжестью грузного тела.
— Молла, ты даже не спрашиваешь, куда делся твой осел? — решив поиздеваться над пленником, спросил Зульфугар.
— Быть бы живу, не до жиру.
— Не прибедняйся, выглядишь ты отлично. Если наполнить хурджин — понесешь не хуже осла.
— Не смейся. Со мной — священная книга аллаха. Увидишь, я пожалуюсь Кербалаю. Он-то знает, каково смеяться над божьим человеком.
— Конечно, пожалуешься. Если доберешься до него, а не споешь здесь себе заупокойную.
Молла остановился. Идущие за ним тоже стали.
— Ну что, нет сил идти? Что и говорить, остановился ты где надо. Эй, скажи им, чтобы все смотрели в мою сторону. Вот так — порядок. Послушай, — что ты отводишь глаза? Может, я тебе не нравлюсь? — захохотал Зульфугар.