И он появился. Я повторил предшествующий трюк и пошел за ним следом. Огонь поспешил вперед, подождал, пока я догоню его, и снова заспешил. Минут через пять пошел небольшой дождь. Хотя стало темнее, я мог видеть даже без фонарика. Скоро я совсем промок. Вздрагивая, я уныло ругался.
Через полмили пути, когда день стал еще пасмурнее и холоднее, а чувство отчуждения еще более усилилось, я был оставлен в одиночестве: огонь исчез. Я ждал, но он не возвращался.
Я осторожно пробрался к месту, где видел его в последний раз, обойдя его справа, с пистолетом в руке, ощупывая местность взглядом и мыслью.
Я задел сухой сучок и услышал, как он треснул.
— Не надо! Ради Бога, не надо!
Я бросился на землю и откатился в сторону.
Крик раздался справа, и я взял это место на прицел.
Крик? Был ли это действительно крик или лишь нечто в моем мозгу? Я не был уверен, что именно.
Я терпеливо ждал.
Потом, на пределе слуха, до меня донеслось всхлипывание. Тихий звук трудно определить. Не поймешь, откуда он исходит, и в данном случае трудность определения звука, его источника, увеличивалась в результате моей подозрительности и мнительности. Я медленно повернул голову слева направо, но никого не увидел.
— Кто здесь? — спросил я громким шепотом, потому что шепот тоже трудно зафиксировать.
Молчание. Но всхлипывания продолжались. Проникнув вперед мыслью, я ощутил боль, растерянность, и ничего больше.
— Кто здесь? — повторил я.
Снова молчание.
— Это ты, Френк? — спросил чей-то голос.
Теперь я решил помолчать. Прошла минута, и тогда я назвал себя.
— Помоги мне, — взмолился голос.
— Кто ты и где?
— Здесь…
И тут я осознал ответ, и по шее к позвоночнику побежали мурашки, и ладонь непроизвольно сжала рукоятку пистолета.
— Данго! Данго Нож!
Теперь я знал, что произошло, но у меня духу не хватало включить фонарик и посмотреть как следует. Необходимости такой не было.
Потому что мой блуждающий огонь выбрал этот момент, чтобы вернуться.
Он проплыл мимо, разгораясь все ярче, чем когда-либо раньше, и завис на высоте пятнадцати — двадцати футов, сияя, как осветительная ракета. Под ним стоял Данго. И другого выбора у него не оставалось, кроме как стоять.
На месте его держали корни.
Его худое треугольное лицо обрамляла черная борода, длинные волосы переплелись с листьями и ветвями. Глаза его были темные, провалившиеся, измученные. В стволе, который был его частью, виднелись дыры от насекомых, его пятнал птичий помет, а у подножия чернели следы кострищ. С ветки, которую я обломил, капала кровь.
Я медленно встал:
— Данго…
— Они грызут мои ноги! — воскликнул он.