У входа в вестибюль метро Павел Ильич остановился, намереваясь попрощаться с Сашей:
— Ну вот и все, Саша. Мы расстаемся, я надеюсь, теперь вы уже доберетесь без приключений. Возьмите эти деньги, они теперь ваши. — Он сунул в ее сумку увесистый сверток.
Саша замешкалась, по обыкновению собираясь что-то сказать или спросить, но в этот момент произошла очередная, уже не ясно, какая по счету за последние сутки, нелепость. Из вестибюля метро, причем из двери, предназначенной исключительно для входа, словно пробка из бутылки шампанского, вылетела ветхая на вид, скрюченная бабуля с двумя огромными мешками на сгорбленной спине. Видимо, заблудившись на площади трех вокзалов, старуха от испуга ничего не видела перед собой и тяжеленным мешком толкнула Сашу так, что та, потеряв равновесие, кубарем покатилась по каменной лестнице, на верхней ступеньке которой они с Павлом Ильичем до этого стояли.
Не глядя по сторонам, ошалелая старуха рванула к пригородным кассам Ленинградского вокзала. Саша, еще не поняв, что произошло, попыталась немедленно вскочить, но тотчас закричала от боли в левой лодыжке и снова повалилась на грязный асфальт. Не обращая внимания на моментально собравшихся вокруг зевак, Павел Ильич с удивительной легкостью подхватил Сашу на руки, подцепил свою и ее сумки и, ни слова не говоря, пошел быстрым шагом к стоянке такси.
За те неполных два километра, что надо было проехать до знаменитого «Склифа», рябой, пропитой до посинения таксист запросил десять долларов, и Павел Ильич, не торгуясь, закинул свою и Сашину сумки на сиденье рядом с водилой, велел тому до предела сдвинуть это сиденье вперед, а сам, продолжая держать девушку на руках, разместился сзади. Саша всхлипывала от боли и обиды, держась испачканными руками за шею спутника. Такси остановилось у светофора рядом с больницей, когда она, улыбнувшись сквозь слезы, нарушила молчание.
— Мне одно непонятно, Павел Ильич…
— Да?
— Почему наш поезд, ну, на котором мы ехали… почему он не сошел с рельсов?
Павел Ильич улыбнулся, пожалуй, первый раз за все их недолгое, но бурное знакомство, и пожал плечами.
В приемной травматологии было на удивление мало народу. Серьезный случай вообще, судя по всему, был только один. Два милиционера, залитых с головы до ног кровью участников драки, составляли протокол прямо на банкетке в коридоре.
Проходя мимо них, Павел Ильич машинально взглянул на бумаги и прочел последние, только что написанные строчки: «Во время драки супруги Цупиловы нанесли друг другу тяжкие телесные повреждения обломками стула».