Инглис отпускает какое-то замечание по поводу дам сомнительного поведения, и я решаю, что этот пидер слишком много себе позволяет, а потому напрашивается на неприятности. Предлагаю выпить по последней в одном казино, которое, как мне известно, закрыто на ремонт. Начинает подмораживать, и мы бредем под падающим снегом.
— Вот, бля! — бормочу я, глядя на наглухо заколоченные двери. — Что ж, тут поблизости есть одно местечко, где собираются «голубые» братья.
— Я туда не пойду, — заявляет Инглис. — Лучше в Ложу…
— Есть что скрывать, а? — хохочет Леннокс.
Он взял пиво с собой и теперь никак от него не оторвется.
Инглис смотрит на Рэя так, как будто надписи в сортире — его рук дело.
— Нет. — Он пожимает плечами и отхлебывает из своей пинты. — Мне скрывать нечего.
Я улыбаюсь.
— Послушайте, давайте зайдем. Нам же только выпить, — говорит Гиллман.
Рэй допивает пиво и швыряет стакан в грузовик дорожной службы. Он разбивается о кузов.
— Недоумки! — орет Рэй.
Идем в клуб. Вышибала на входе смотрит на нас не слишком дружелюбно, но пропускает, узнав, что мы из полиции. В зале полным-полно самых разных педиков. Помимо прочих, есть тут и бывшие уголовники, пристрастившиеся к этому делу в Соутоне. Спускаюсь вниз и замечаю парня своей мечты, Синки, промышляющего в Кэлтон-Хилл. Быстро даю ему необходимые инструкции и возвращаюсь наверх, к ребятам.
Веселимся вовсю. Гиллман уже расквасил нос какому-то гомику, который имел неосторожность посмотреть в его сторону в туалете. Через некоторое время появляется Синки и направляется через зал прямиком к Инглису.
— ПИ-И-ИТЕР! О, ПИ-И-ИТЕР! — кричит он. — ДАВНЕНЬКО НЕ ВИДЕЛИСЬ! Вижу, ты и дружков привел!
— Я тебя не знаю! — кричит Инглис.
— О, извините… не понял… у вас тут своя компания… — Синки отступает, удивленно подняв брови, и, обращаясь к изумленно наблюдающим за этой сценой приятелям, добавляет: — Он бывает таки-и-им ро-о-обким…
Гиллман смотрит на Инглиса с нескрываемым презрением, а Леннокс отходит на пару шагов.
— ДА НЕ ЗНАЮ Я ЕГО НИ ХУЯ! — взвывает Инглис и бросается на Синки.
Я хватаю его за плечо.
— Ради Бога, Питер, мы же полицейские! Не устраивай скандал.
— Но я не знаю его! — жалобно скулит Инглис.
— Зато он, похоже, хорошо знает тебя, — говорит Даги Гиллман, сверля беднягу ненавидящим взглядом.
— Это ты… ты написал то дерьмо в туалете, — тоном обвинителя произносит Инглис, но в конце фразы голос его срывается на высокую, пронзительную ноту.
— Я ничего не писал, так что ты лучше порасспрашивай своих вонючих дружков.
— Гиллман хмыкает, а его подбородок сам собой выдвигается вперед.