Голос откуда-то сбоку.
Поворачиваюсь и вижу женщину. В ней есть что-то…
…на ее лице широкая улыбка. У нее красивые волосы и очень белые зубы. На ней джинсы и бежевый свитер-поло под коричневой кожаной курткой. В глазах грусть.
Кто она? Бессонница и голоса в голове, требующие внимания… уважения, совсем меня доконали, и я едва способен соображать.
— Здравствуйте, как дела? — говорю я, и это все, что я могу сказать.
— Так себе… не то чтобы плохо, но и не сказать, что хорошо. — Она невесело смеется. Мне хочется увидеть ее улыбку. Она такая красивая, когда улыбается. — Мне недостает его. Я скучаю. Почему так получается, что умирают только хорошие? — спрашивает женщина, спрашивает по-настоящему, глядя на меня так, словно я могу знать ответ.
— Э… я… э…
Только теперь она замечает, каков я на самом деле. Видит гипсовый воротник, оберегающий поврежденную шею. Видит шесть фиолетовых банок в моей корзине. Я и не заметил, как они там оказались. Такое впечатление, что запрыгнули сами, не спрашивая моего согласия. Она видит меня. Видит бомжа с четырехдневной щетиной, в потертом пальто и заляпанных штанах.
— С вами все в порядке? — спрашивает она.
— А? А, это. — Я смеюсь, оглядывая себя сверху донизу, и, наклонившись к ней, заговорщически шепчу: — Работаю под прикрытием.
— Не слишком ли экстремально для магазинной кражи?
— Ха! Тут дело не в магазинной краже. Мы расследуем крупномасштабное корпоративное мошенничество.
Я киваю в сторону офисов в задней части супермаркета.
— Понятно, — неуверенно говорит она, и тут к ней подходит мальчик, ее сын. — Помнишь мистера Робертсона? Полицейского, который пытался спасти твоего отца?
— Привет, — улыбается мальчишка, но, рассмотрев меня, делает шаг назад.
Представляю, как от меня несет. Я и сам чувствую вонючий запах прели.
— Все в порядке, сынок. Мистер Робертсон ведет расследование, он детектив. Ему пришлось переодеться бродягой. Это, должно быть, так интересно.
Мальчик принужденно улыбается.
— Привет. — Я улыбаюсь ему. На нем спортивный костюм с эмблемой «Хартс». Новый. Рождественский подарок. — Так ты болельщик? А вчера ходил?
Он уныло качает головой.
— Не-а…
— Раньше Колин… — начинает женщина.
— А кто твой любимый игрок? — спрашиваю я, ожидая услышать имя Нейла Макканна или Колина Кэмерона.
— Том Стронак, пожалуй, — с некоторым сомнением говорит мальчишка, — хотя он сейчас уже не тот, что раньше.
— Это же мой сосед! Надо будет попросить у Тома парочку пригласительных билетов на ближайшую игру. Ты бы пошел?
— Да, было бы клево.
— Говори нормальным языком, Юэн. — Его мать смотрит на меня. — Спасибо, вы очень добры, но…