Впоследствии все так и стало.
Проникшись тем, что вспомнил, я сделал несколько шагов вперед, сложил ладони перед грудью, изобразив поклон, и остановился.
— Прошу вас, — указал Дэн Сяопин рукой на кресло у золоченого, с лапами грифона, столика, на котором стояла пепельница из нефрита, а рядом голубела открытая пачка сигарет «Панда». Я сел. Диктатор устроился напротив.
Примерно с минуту он молчал, окутавшись дымом и пристально меня разглядывая.
— А вы совсем молодой человек, лама Уваата. И такие способности. Не кажется ли это вам странным? — спросил с легкой иронией.
— В этой жизни да, но были и предшествующие, — уважаемый Председатель (выдержал я паузу). — Странностей в нашем мире достаточно. Вы совершенно правы.
— Сначала вы выдали несколько пророчеств в Латинской Америке, — продолжил он. — Затем в Бутане, а теперь у нас, Все они сбылись. Что это?
«Быстро сработала китайская разведка» подумал я. «Не все чекисты у них дубы», после чего изобразил на лице глубокомыслие.
— Это дар небес (возвел кверху глаза). — После релаксации.
— Вполне научное обоснование. Допускаю, — стряхнул диктатор пепел с сигареты. — И кем вы были в прошлом?
— Шахтером, военным моряком, контрразведчиком и прокурором, — не стал я лукавить.
— Так вы знаете будущее? — откинулся он в кресле.
— Да. В некотором роде.
В кабинете возникла тишина, и стало слышно, как размеренно отсчитывает время маятник напольных часов у входной двери.
— Когда я уйду? В иной мир, — последовал вопрос. — Вам это известно?
— 19 февраля 1997 года, — чуть помедлив, ответил я. Вопрос был довольно щепетильный.
— Значит, у меня еще есть время?
— И немало.
— Хочется верить.
А почему вы стали ламой и прибыли на наш континент? — загасил сигарету в пепельнице сухим пальцем собеседник. — Ведь есть и другие. Та же Америка или Европа.
— Не люблю американцев, — честно ответил я. — Как, впрочем, и европейцев. В новом веке они будут на задворках истории.
— Наши мысли совпадают, — благосклонно кивнул лидер китайских коммунистов. — Так значит мы союзники? (пристально взглянул мне в глаза).
— Можете мною располагать, — сделал то же я. — Лама Уваата слов на ветер не бросает.
— Я это знаю, — снова последовал кивок. — И последний вопрос. — Кто вы по национальности?
— Русский.
— А по виду истинный ханец, — изрек вождь. После чего на его лице мелькнуло подобие улыбки.
— Зачем вы здесь, а не там, я спрашивать не буду, — констатировал он. — Это, скорее всего, личное.
— Вы правы, — ответил я. Лидер Китая мне все больше нравился. В нем просматривалась мудрость Конфуция. И собеседник, несомненно, был титаном мысли.