Все повторялось как в старом кино или хронике советских лет. Всплывших из истории.
Слева, на бетонной площадке курилка с полукружьем лавок, чуть впереди вековые сосны до небес, а под ними строй крепких парней в хаки[66], с погонами сержантов и старшин, долбящих блестящими сапогами по асфальту.
— И раз, и раз, и раз! — доносил легкий, пахнущий скипидаром ветерок, голос шагавшего сбоку.
Когда-то под соснами шел и я, в морском строю, с лычками старшины, в бескозырке и широких клешах. Но было существенное отличие. Три года службы позади, никаких «высоких» пап и сомнения, что поступлю. Как у той свиньи, что в «калашный ряд». Поверил, когда увидел себя в списках принятых.
Потом строй исчез за поворотом, я сглотнул возникший в горле ком и присел на деревянную скамейку. Вынув из кармана пачку «Явы» закурил, и стал ждать, как было приказано.
А еще подумал, что сейчас мое первое «я» долбит отбойным молотком в шахте, давая стране угля в Донбассе. И поступит оно в ВКШ после трех лет службы в подплаве ВМФ, когда «второе» будет на преддипломной практике. Что исключало возможность встречи, а также нежелательные последствия.
Минут через десять, в том месте где шел строй, появилась одинокая фигура, направившаяся в мою сторону.
— Это ты Волобуев? — спросил бравого вида подошедший сержант, с «поплавком» об окончании вуза на груди и пограничной фуражке.
— Ну да, — метнул я бычок в обрез[67], поднимаясь на ноги.
— Будем знакомы, Алексей Цаплин, — представился сержант.
— Никита, — ответил я, и мы пожали друг другу руки.
— Ну что ж, рекрут Никита, — оглядел он меня. — Давай, топай за мною.
Я взял чемодан, и мы двинулись по мощеной гранитом дорожке в сторону бора.
— В армии, конечно, не служил, — констатировал, покосившись на меня сержант.
— Не, — ответил я. — В мае закончил десять классов.
У меня еще два десятка таких «не», — сказал, цокая подковками Цаплин.
Я это знал. Школа, а фактически Академия (чекисты всегда напускали много тумана по привычке), ковала бойцов тайного фронта на трех факультетах. Первый — военной контрразведки, второй — территориальной, а третий — радиоэлектронной.
На первый набирали только отслуживших в армии и на флоте, а вот на остальные два, таких как я сейчас — после школы или начальных курсов институтов. Там в большинстве учились дети элиты, а еще «биномы». То — есть технические дарования. На местном жаргоне.
Вскоре мы пришли в ту часть объекта, где на время экзаменов размещались абитуриенты, и я был определен в группу поступавших на второй факультет. Считавшийся самым престижным. Это объяснялось тем, что помимо прочего, там давали знания трех языков (одного восточного и двух европейских) а еще нередко распределяли за рубеж. Выявлять врагов пролетарского государства «из вне». Без страха, так сказать и упрека.