Остановившись, Марина и Павел завороженно наблюдали. Крабы. Их мгновенные, молниеносные передвижения, чуть только медленнее, чем у пауков. Как быстро один из них выкапывает ямку, чтобы скрыться. Как ровно, веером, ложится выброшенный им оттуда песок. А вот еще два, покрупнее, устроили на песке поединок, бросаясь друг на друга. Появление людей спугнуло их, и битва осталась незавершенной. Двинувшись дальше, Марина заметила еще одного, совсем небольшого и странно медлительного. Она легонько тронула его сланцем. Краб недовольно застрекотал челюстями и угрожающе поднятыми клешнями, маленькое и отважное существо, которое по древнему закону жизни вынуждено сражаться, раз уж не могло убежать.
– Наверное, больной, иначе бы умчался, – предположил Павел. – Но готов сражаться или умереть.
– Стоит ли сражаться, когда заранее известен итог? – отозвалась Марина. Она уже занесла ногу, чтобы раздавить краба, но вовремя одумалась.
Ее скандинав промолчал. Сделал еще несколько шагов, бросил на песок сандалии и сел на них. Марина опустилась рядом.
К ним приблизилось темное пятно, в паре метров приобретая очертания человека. Разносчик потряс развернутым небесным фонариком и предложил купить его. Красное бумажное сердце – других тут не водится.
– No, thank you! – привычно отказалась Марина. Павел возмутился:
– С чего это «ноу», когда «йес»? Yes, please!
– О’кей, о’кей, – обрадовался таец.
И Марина ощутила, как неожиданно екнуло у нее сердце.
Они расправляли шелестящую красную бумагу с четырех верхних углов, пока таец поджигал горючий элемент. Постепенно теплый воздух наполнил бумажное сердце, пальцы разжались, и фонарик, покачиваясь, как корабль на волнах, взмыл вверх.
– Beautiful, – удовлетворенно заметил торговец и побрел прочь.
Фонарик поднимался, огненная красная точка в беззвездном небе. Но Марина никак не могла придумать, что ей загадать. Она видела, что еще минута, и фонарик скроется из виду. Но желания не шли ей на ум. Ее единственное было неисполнимо.
Павел шепнул ей:
– Все будет хорошо.
Это все было так неправдоподобно красиво, будто не с нею: теплый вечер, фонарик, бриз, берег тропического моря. Неумолчный хор ночных цикад из банановых кустов. Так что Марина потеряла голову. Обида захлестнула ее.
– Я ненавижу, когда говорят, что все будет хорошо! Ничего не будет хорошо! Ничего не будет!
Ее крик пронесся над пляжем, отчаянный и неуместный, как имя черта в раю.
– Ничего не будет, – серьезно ответил Павел. – Но это «ничего» наступит позже. Оно не сейчас.
Но его ровный голос уже не мог сдержать бурю, зародившуюся у нее внутри.