Хотя я не представляю женщины, которой бы пришло в голову заняться сексом с Нордом. Он огромный, белобрысый, с длинными, ниже плеч, волосами и детским взглядом очень светлых глаз. И он программист, а это, как ни крути, отчасти диагноз, потому что я в жизни не видела программиста, который бы выглядел как нормальный человек. И Норд тоже не выглядел нормально. И перед тем как улечься спать, я заставила его принять душ. Но все равно спала я очень неважно, потому что вообще не привыкла ни с кем спать в одной кровати. Даже когда у меня заводится кто-то для секса, то ночевать я его не оставляю… По крайней мере, не в моей кровати. Терпеть не могу, когда кто-то сопит или, не приведи боже, храпит, и вообще присутствие рядом какого-то левого чувака, когда я сплю и не контролирую ситуацию, кажется мне плохой идеей.
А Норд просто лег и уснул. Он, конечно, порядком нагрузился вместе с Алексом, но Алекс – у себя дома, а Норд все-таки в гостях. А они вдвоем надрались до положения риз, когда пили на скорость. Жаль, что не настолько сильно надрались, чтобы Алексу стало по фигу, кто лежит рядом и лежит ли вообще кто-то, иначе я бы гораздо лучше выспалась.
Я покосилась на спящего Норда и открыла коробку.
Сверху слой моих любимых конфет с вафельной прослойкой, под ними книга-альбом с репродукциями картин из Лувра. Не знаю, кто купил мне ее, но этот человек попал в самое яблочко, я обожаю рассматривать старые картины. Все эти лица, изображенные на портретах, – людей уже давно нет, а их лица остались, а значит, что и они были, эти люди. Были, но ушли, как и мы уйдем когда-нибудь, как и я… Иногда, глядя на собственные руки, я думаю о том, что там, под кожей и плотью, кости. И когда-то от меня останутся только они и череп с запломбированными зубами. Мне всегда немножко странно это представлять, но я все равно об этом думаю, и меня не радует такая перспектива, я даже всерьез подумываю при первой же возможности податься в вампиры. Честное слово, граждане, я не буду никого убивать! И кровь буду брать по чуть-чуть, от многого немножко – не кража, а дележка. Но все-таки вполне возможно, что вампиров не существует, и это очень большая проблема. Если думать о том, что когда-то меня зароют и может же так произойти, что я это буду как-то осознавать, и мне вряд ли подобное понравится… В общем, старые портреты всегда наводят меня на такие мысли, но не рассматривать их я не могу. Эти люди были: дышали, смеялись, любили, занимались сексом, плакали, дурно пахли, тупили по жизни и испражнялись в ведро, подтираясь чем попало, но на портретах они в парадных одеждах, увешанные драгоценностями, с глазами, полными какого-то особого знания… Рассматривать старые портреты – это все равно что гулять по кладбищу, но с комфортом. И сейчас я уже точно знаю, что этот альбом с репродукциями буду рассматривать долго, всякий раз находя для себя что-то новое в каждой из картин: пряжку, небрежно скомканный нотный лист, цветок – не важно, детали подобных картин никогда не бывают случайными, старые художники все знали насчет символизма и оставили нам эти хлебные крошки, чтобы мы лучше понимали то, что они собирались нам сказать.