– А почему вы сидите с девочкой? Где ее близкие?
– У нее никого нет, – с трудом проговорил он сквозь зубы. – Мать сегодня погибла, а отец… Про отца я ничего не знаю. Я даже не знаю, как его отыскать. Я ничем не могу ей помочь!
Я не смогла сдержать порыва. С трудом преодолела расстояние между нами, застыла за спиной мужчины и положила руку ему на плечо.
– Мне очень жаль.
Я почувствовала, как мышцы под мои пальцами напряглись, и подумала, что повела себя не слишком вежливо, ворвавшись вот так в личное пространство Адисы. Я собиралась уже отдернуть руку, как он остановил меня своим ответным прикосновением.
– Спасибо, – кивнул Адиса, накрывая горячей ладонью мою руку.
Я не ожидала, что простое обыденное слово произведет на меня такой эффект. Первый раз в жизни я почувствовала настоящую ответную благодарность. Стало уютно и тепло, будто забралась под плед с горячей чашкой чая.
– Я так виноват перед ней, – поделился Адиса, все еще не отпуская мою руку.
Кожу стало покалывать.
– Не говори так! – я впилась пальцами в его плечо. – Это неправда!
Он замолчал, потом невесело усмехнулся и сцепил пальцы в замок.
– Даша, ты не знаешь, о чем говоришь.
Адису разорвало. Слова полились из него бурным потоком. Он говорил, говорил, говорил… Про сегодняшнее нападение в психбольнице, про то, как Катя сбежала, как нашел ее мать убитую. Подумать только, насколько жестоки люди в наше время!
Я слушала и не верила в то, что все это случилось не так далеко от меня. Всего-то за несколько десятков километров от города.
От жалости, которая подобно воздуху проникла сквозь кожу, запершило в горле. Мне хотелось утешить мужчину, что не побоялся признаться незнакомке в собственных бедах. Не побоялся выглядеть слабым.
– Я так устал! – как-то совсем по-детски признался он. – И я знаю, кто в ответе за все, что случилось. Во всем виноваты де…
– Гхм… – послышалось из дальнего темного угла комнаты.
Я вздрогнула, уставилась в темноту, но выхватила лишь неясное очертание мужской фигуры. Мы здесь не одни?
– Я бы тоже не отказался от кофе, – сказал незнакомец и вышел из тени.
Прежде всего, меня поразила красота говорившего. Он тьма, он часть ее глубины и размаха. Безупречная, без единого дефекта кожа, волевой подбородок, остро очерченные скулы и… глаза. Самого бледного оттенка изумруда – никогда не видела таких.
Я шепот, который так и не раздался. Я не я, а димедрол какой-то. Внутри все замерло и застыло. Сердце жалобно пискнуло, затрепыхалось, защекотало грудь.
– Не хотел прерывать вашу милую беседу, – мужчина хмыкнул и подошел ближе. Теперь между нами было всего несколько жалких метров. – Но я устал изображать мертвое изваяние. В этой комнате эта роль уже занята.