— Джонни! Джонни! Мальчик мой, что с тобой? — причитала над ним Шарлота. А Дорис плакала и гладила ручку мальчика.
«Они вызвали врача? — подумал Энрико и подошел к Дорис. Очевидно, положение мальчика было серьезным. Может, не стоит дожидаться «неотложки», а везти его в больницу?» — подумал он. Но потом отбросил эту мысль, ибо, если это сердце, то до приезда врачей мальчика лучше не трогать.
Вскоре приехала «неотложка». Врач осмотрел мальчика и снял кардиограмму.
— Доктор, что с ним? — мокрое от слез лицо Шарлоты было жалким.
Доктор молчал, изучая кардиограмму.
— У него ведь больное сердце, не так ли, сеньора?
— Да! Но нам врачи сказали, что он выздоровел.
— Где он лечился?
— В лечебнице Химеса.
— О, это очень солидная клиника. Я ничего вам определенного не могу сказать, сеньора Перес. Но не буду скрывать, что положение очень серьезное. Его нужно срочно госпитализировать.
Весь остаток дня Энрико не находил себе места. На сердце тяжким камнем легла тревога. То и дело он корил себя. Ему бы следовало быть там, в больнице с Дорис, он наверняка поддержал бы ее в трудную минуту. Около десяти вечера он решился и набрал номер виллы Переса. Долго не отвечали, наконец сняли трубку. Голос явно не принадлежал ни Шарлоте, ни Дорис.
— Добрый вечер, сеньора. Пригласите к телефону сеньориту Дорис.
— Госпожи нет дома, — как-то нерешительно произнесли в трубке.
— Тогда скажите, пожалуйста, мальчику лучше?
— Не знаю. Теперь все хозяева там, в клинике.
— Извините, извините, за беспокойство, — Энрико положил трубку.
«Что же теперь делать?» — перед глазами Энрико стояла заплаканная девушка.
— Бедная, бедная Дорис, — прошептал он. — Раз все в больнице, то и вправду дело плохо… Будь что будет! Надо ждать, — он откупорил бутылку водки, хлебнул из горлышка и поставил бутылку обратно в холодильник. Почему-то он вспомнил первую встречу с Дорис. По правде говоря, сразу она не произвела на него впечатления, и влечение к ней появилось позже. Возможно, это была реакция на ее необъяснимое поведение, когда она впервые увидела его. Правда, тогда он почувствовал дискомфорт и объяснил его банальной усталостью. «Я чувствовал, что должно было случится что-то страшное, и это сквозило в поступках обитателей дома… Вся его атмосфера была пронизана этим. И вряд ли мальчик избежит фатального исхода». Ему стало нестерпимо жаль Дорис, и он понял, что ему далеко не безразлична ее судьба. С этими мыслями он и уснул.
Проснулся Энрико рано, с головной болью, и долго лежал в постели, выкуривая одну сигарету за другой. Ему хотелось позвонить Дорис, но он подумал, что она еще спит, ведь было только семь часов утра. Тяжело было томиться в неизвестности и, чтобы как-то развеяться, Энрико включил телевизор. По пятому каналу показывали американский боевик, и Энрико рассеяно смотрел на экран, но не мог вникнуть в сюжет. Вскоре фильм закончился, стали передавать хронику. Энрико собирался переключить канал, но тут диктор произнес: