— Моя цыганочка…
Разрядка наступила сама собой и с неожиданной стороны. Тори вдруг рассмеялась:
— Девон…
— Да?
— Зачем ты носишь эту серьгу?
Он резко поднял голову, его рука выскользнула из-под ее свитера, и он потрогал сережку в своем ухе, с которой нежно играли ее пальцы.
— А, черт, — пробормотал он то ли огорченно, то ли раздосадовано. — Я совсем о ней забыл!
Это была не обычная сережка, а золотое тонкое колечко, почти незаметное. Тори заметила его только тогда, когда случайно до него дотронулась.
— Я должна знать, зачем ты носишь серьгу, — серьезно произнесла она.
Девон вздохнул, затем печально улыбнулся.
— Это не какая-то моя прихоть, поверь. Меня приняли… как бы это объяснить… в почетные члены одного племени, и сережка — знак принадлежности к нему. Отказаться — значило бы нанести оскорбление. А потом я совсем забыл об этой штуковине.
— Какого племени? — Она с удивлением посмотрела на него. — Индейцев?
— Да, в общем. Это произошло в Южной Америке несколько месяцев тому назад.
Еще через какое-то время Тори сказала:
— Если ты сию же минуту не скажешь мне, чем занимаешься, я тебя просто убью, так и знай!
— Но это же скучно, — пытался он уклониться от ответа.
— Пожалуйста, Девон.
— Очень скучное занятие. И никакой в этом нет тайны.
— Девон, я жду!
— Ну, хорошо. Я археолог.
Тори внимательно посмотрела в лицо Девона, заметив в его выражении какое-то желание оправдаться, и загадка, которую представлял для нее этот человек, пополнилась еще одной деталью. Подумав немного, она произнесла:
— Я бы не сказала, что работать в пустыне, встречаться с шейхами и послами и быть почетным членом аборигенов можно назвать скучным занятием.
Он взглянул на нее — его глаза при этом вспыхнули ярко-зеленым светом в отблесках огня, — и напряжение, как ей показалось, оставило его.
— Ты и вправду так думаешь? — Он помедлил в нерешительности, а потом упрямо добавил: — Это очень трудно. Однообразная работа, низкая зарплата. Жить приходится в палатках. На одежде тонны песка и пыли. Есть приходится из консервных банок, потому что лишь Богу известно, что подают в общественных столовых!
— И все-таки я не согласна, — стараясь говорить как можно мягче, возразила Тори. — Изучать прошлое, собирать воедино культуру ушедших столетий — все равно, что самому прикоснуться к истории, к жизням многих и многих. Это не может быть скучным, нет, Девон, ты не прав.
Тори дотронулась до тонкой золотой сережки, которая была почти того же цвета, что и его золотистая в свете огня кожа, и ее яркое воображение нарисовало картину другого огня — костра языческого племени, окруженного людьми, застывшими в торжественной церемонии. Она улыбнулась: