— Кто? Я? — Тори недоуменно пожала плечами.
— Конечно! И, возможно, мне придется потратить на ее разгадку всю оставшуюся жизнь.
Тори собралась было попросить Девона, чтобы он объяснил подробнее, что имел в виду, но, откровенно говоря, ей было не до того. К тому же Девон в это утро, казалось, испытывал такой прилив энергии, что ей вообще ни о чем не захотелось говорить.
Отдохнув и восстановив свои силы, они долго плескались под душем. Одевшись, спустились вниз, и Девон в очередной раз продемонстрировал свои кулинарные способности. Готовя завтрак, он шутил, смеялся, болтал, не закрывая рта, и Тори с удивлением обнаружила, что утро тоже может быть замечательным временем суток — если проводишь его в компании любимого.
Благородно настояв на разделении труда, Тори привела в порядок кухню, а Девон отправился к миссис Дженкинз, чтобы забрать Виски. Тори закончила работу до его возвращения и, впервые за последнее время оказавшись одна, почувствовала вдруг знакомое нетерпение: она явно соскучилась по работе, ее мозг и руки слишком долго оставались невостребованными. Тори сходила в мастерскую и принесла оттуда альбом набросков.
Стоял теплый солнечный день бабьего лета с его особой свежестью и пьянящими ароматами. Тори распахнула двери французского балкона, ведущие из гостиной во внутренний дворик, и вышла на него, любуясь открывавшимся перед ней пейзажем с плавными очертаниями гор и долин, из-за которого она, собственно, и купила этот дом. Усевшись в удобное кресло — эти кресла из красного дерева остались в доме от Анжелы, — Тори взяла альбом в руки. Потом, по своей излюбленной привычке заложив за ухо угольный карандаш, другим стала делать набросок одной из наиболее величественных гор.
Через несколько минут она остановилась и поглядела на эскиз. Что-то ей не нравилось в нем, раздражало. Она снова взглянула на рисунок, ее одолевали сомнения и, наконец, вздохнув, она приняла решение.
Я только попробую, уверяла она себя. Здесь нет никакой опасности: какая может быть опасность в том, что она попытается его нарисовать? На первой стадии всегда передается лишь внешнее сходство, ну и в какой-то степени выражение лица, но более глубокое проникновение в образ невозможно.
Только попробую…
Тори перевернула плотный лист бумаги на другую сторону, но теперь она рисовала не пейзаж. На пустое пространство листа она наносила иные очертания, штрихи, изгибы. Сначала работа подвигалась медленно, словно ей приходилось преодолевать самое себя, но затем движения ее руки стали более уверенными и быстрыми. Тори то и дело задумывалась, обращаясь к своей памяти, и напряженно вглядывалась в возникающий на бумаге портрет.