Комиссар снял шляпу и ладонью пригладил волосы.
— Смогли бы вы меня понять, — сказал он после некоторой паузы, — если б я отказался от этого дела?
Рёпке покачал головой.
— Что с Робертсом? — спросил Кеттерле врача.
— Инфаркт миокарда, — лаконично ответил доктор. — Более точно покажет, конечно, вскрытие…
— Да, да, знаю. Внешних признаков травм или отравления… — проворчал Кеттерле. — Как бы то ни было, я рад, что наваждение кончилось. На небо она в любом случае не вознеслась. А сейчас начинается работа. Вы можете установить, в какой воде она утонула, соленой или пресной?
— Завтра — да, сейчас — нет. К тому же я хотел бы еще несколько часиков поспать.
— Приступайте, Хорншу. Ведите сюда Хайде и полковника. Я не могу им не… Да что с вами?
Комиссар Хорншу, не двигаясь, уставился на утопленницу.
— Так нельзя утонуть, — сказал он затем. — Вы только взгляните на эту немыслимую судорогу. Разве так тонут? Ее связали и напоили как скотину. Взгляните же!
Кеттерле прикусил верхнюю губу.
— Вы можете вообразить жестокость, необходимую, чтоб совершить подобное? Присуща ли подобная жестокость кому-нибудь из наших подозреваемых? Мы еще поговорим об этом, Хорншу. А теперь приведите полковника и Хайде.
— В его суждении есть доля истины, — сказал доктор Штёкель, закуривая сигарету. — У утопленников трупное окоченение наступает в воде. Вода, как правило, расслабляет мышцы. В большинстве случаев у утопленников естественное положение тела. Связать?.. — пробормотал он затем. — Хм, без микроскопа найти следы невозможно, да и где в таком случае остались веревки? Я не криминалист, но мне это кажется маловероятным.
Комиссар Кеттерле задумчиво уставился на раковину в углу. В тот момент он еще не знал, что этот его взгляд станет поворотным пунктом в ходе дела, самого странного дела, какое ему когда-нибудь приходилось распутывать. Сейчас он думал совсем о другом.
— Существует подозрение, что она была беременна, — сказал он врачу, и тот кивнул.
Вскоре вернулся Хорншу с Хайде. Полковник шел следом.
Девушка взглянула на утопленницу и закрыла лицо руками.
— Это она. Она, она! — воскликнул полковник.
Он чуть было не сказал «как живая». Но вовремя прикусил язык.
— В этом у меня нет сомнений, полковник Шлиске. Но та ли на ней одежда, что была после купания? Все ли цело? От вашего показания зависит очень многое.
Он дал полицейскому знак, и тот закрыл лицо утопленницы.
— Хайде, осмотрите всю одежду. Сейчас это самое главное.
До девушки кое-что дошло. Она принялась внимательно рассматривать одежду.
— Да, — сказала она, — даже носочки и янтарное ожерелье. Вы не могли бы на минутку убрать полотенце? На ней еще были янтарные клипсы. Да, все так, как и было.