Что-то до боли знакомое мелькнуло в мозгу и тут же исчезло. Подчиняясь какому-то странному порыву, старец придвинул к себе чашку, на две трети её заполнил заваркой из коробки, залил доверху кипятком из самовара и накрыл чашку блюдцем. Поставил контрабандную коробку возле самовара и вновь стал в неё всматриваться. Невероятно тонкий и острый аромат жасмина заполнил всю комнату, и даже свеча на массивном подсвечнике стала гореть ярче.
Какие-то неосознанные воспоминания медленно выдавливались из тайников памяти. Они ещё не приобрели чёткости, но предчувствие страшной, с трудом забытой боли уже надвинулось вплотную. Легко встав, что с ним не случалось уже давно, он обошёл стол и встал перед иконой, истово крестясь. Вернулся, сел в кресло и, взглянув на коробку с чаем, где извивались рисованные драконы, углядел на рисунке у дракона своё лицо, но не то, что у него, а гораздо моложе, лет на шестьдесят. Точно, это было его лицо. Он даже цвет глаз разглядел. «Мои глаза, и даже курчавая бородёнка с усами мои. Как живой. Спаси Господи!!»
Схватив коробку с чаем, открыл её и затянул внутрь. Однако вместо чая в коробке, переливаясь металлическим блеском, светилось шлиховое золото. Каждая золотинка — это ставшая тяжёлой и блескучей, лежавшая ранее здесь заварка. Коробка стала непомерно тяжёлой, а на поверхности «заварки» извивалось зеленовато-ярко жёлтое, чешуйчатое, как в золотых латах тело дракона с его головой.
«Видать, я „погнал беса“>[66]»,— подумалось старцу, а как хорошо начинался вечер! Во рту пересохло, коробка упала на стол. Старец схватил чашку. Жасминовая заварка поднялась над ней, как паста из тюбика. Он придавил ложкой разбухшую массу чая до появления жидкости и с жадностью отхлебнул чифиру. Горячая, горькая, вяжущая субстанция с бульканьем исчезла в горле. Василий ещё раз надавил на распаренную заварку ложкой до появления тёмно-коричневого раствора и отхлебнул ещё раз. Вторая порция чифира обожгла горло.
Сердце застучало, как молот по наковальне, в голову ударила горячая волна, она же накатилась и в ноги. «Что это я сотворил? — мелькнуло в подсознании. — Я же лет 25 не чифирил, сдохну ведь». Сидеть на месте он не мог. Чифирная наркота сделала своё дело. Старец Василий быстро стал ходить вокруг стола. Он почти бегал.
В дверях нарисовался Иван — слуга старца. На его лице было удивление, смешанное с недоумением. Он же знал, что хозяин ходит едва-едва, охает, ест пилюли, пьёт отвар из трав от местной знахарши бабки Евдохи и вообще-то чуть жив. А тут!