Молочно-белая кожа, маленькая высокая грудь с розовыми сосками. Ее красота потрясла его. Халед думал, что уже видел Джиджи обнаженной на сцене. На самом деле он не видел ничего.
Это была Джиджи, такая, какая есть. Не какая-то фантазия о женщине из кабаре, а настоящая, теплая, не слишком уверенная в себе и невероятно сексуальная. Он не был зрителем, не был ее боссом. Он просто мужчина, которого она выбрала.
– Не хочешь тоже раздеться? – Джиджи слегка ему улыбнулась.
Да, да! Все, что было раньше, исчезло, существовало только здесь и сейчас.
Джиджи собиралась соблазнить его. Однако это было абсолютно лишним: с того самого мгновения, как она посмотрела на него снизу вверх, лежа на пыльной сцене, он принадлежал ей.
– Это значит «да»? – Она подошла к нему вплотную и начала медленно стягивать расстегнутую рубашку с его плеч.
Халед почувствовал ее напрягшиеся соски на своей груди, и желание вспыхнуло в нем с небывалой силой. Он положил руки ей на плечи и ощутил, как она задрожала. Несмотря на то что Джиджи сама сделала первый шаг, у него было странное чувство, что любое неосторожное движение может ее спугнуть.
Кожа ее была прохладной и гладкой, как шелк. Все ее тело дрожало, когда она обвила руками его шею и заглянула в его глаза.
– Халед, – серьезно сказала она, – пожалуйста, не останавливайся сейчас.
– Ни за что на свете, – заверил он и одним движением усадил ее на стол.
Он не выдержал и обхватил губами ее напряженный сосок, и Джиджи ахнула, запустив пальцы в его волосы. Халед глухо застонал: надо немного сбавить обороты, иначе он опозорится, как пятнадцатилетний мальчишка с первой девушкой.
Черт возьми, он сейчас с ума сойдет! Только не здесь, не на кухне. Халед подхватил ее на руки и поднял по лестнице в свою спальню. Он понял свою ошибку, но было уже слишком поздно: он забыл, какое впечатление производит комната.
– Вот это да… Как в арабской сказке.
Входная дверь в форме замочной скважины, огромная низкая кровать – комната была скопирована со старинной гравюры московского терема. Видимо, для нерусского человека комната действительно выглядела как восточная фантазия.
Джиджи была далеко не первой женщиной, которую он сюда привел, но она была одной из немногих. Это была его личная территория, и он охранял эту часть своей жизни, но сейчас сохранять дистанцию не получалось.
Халед поставил Джиджи на ноги и обхватил ее лицо ладонями. Он нежно, но одновременно властно поцеловал ее, и Джиджи подумала, что ей всегда будет этого мало.
Халед развернул ее к себе спиной и поцеловал ее шею, отчего по спине Джиджи пробежала дрожь. Его руки скользили по ее груди, спускались по животу к бедрам и снова поднимались к груди. Он обжигал ее кожу своим горячим дыханием, и у Джиджи подгибались колени.