Как бы там ни было, хочу извиниться, что я так и не смогла пригласить тебя на ужин – помнишь, обещала в тот день, когда ты помог мне перебраться на новую квартиру. Пожалуйста, прости. Эта поездка в Европу свалилась на меня буквально сразу после переезда, совершенно неожиданно, правда! И потом несколько дней я была в кошмарном замоте – то одно, то другое: нужно было срочно получить заграничный паспорт, купить чемодан, добить начатую работу… Ты знаешь, насколько “хорошо” у меня обстоят дела с памятью. Однако если уж я умудрилась запомнить
свои обещания, то всегда стараюсь их выполнить очень ответственно. Вот почему сразу хочу попросить у тебя прощения за тот несостоявшийся ужин.
Мне очень нравится мое новое жилье. Сам переезд, конечно, – дико муторное занятие. (Хотя мой-то ты почти полностью взвалил на себя – огромное спасибо! Но даже так, переезжать тяжко.) Уже потом, на новом месте, смотришь: да вроде все прошло не так и ужасно. Здесь нет петухов, как у меня в Китидзёдзи, но вместо них полно шумных ворон, которые своими воплями напоминают старых бабок-плакальщиц. На рассвете вся эта дружная воронья компания появляется невесть откуда в парке Ёёги и начинает с такой силой вопить “кар-кар-кар”, что кажется: наступил конец света. Спокойно выспаться невозможно. Будильник вообще не нужен. Благодаря этим воронам я существую теперь так же, как ты, перешла на крестьянский образ жизни: рано встаю и рано ложусь. И так или иначе понимаю чувства человека, которому звонят по телефону в полчетвертого утра. Ну, да, сейчас уже понимаю. “Так или иначе”.
Я сижу в открытом кафе где-то в глубине римских переулков, попиваю эспрессо – крепкий, как пот дьявола, и пишу это письмо. Но какое-то странное чувство все не покидает меня. Как бы лучше его описать? Будто я – не я. Мне трудно это объяснить… Как будто, пока я крепко спала, чьи-то руки меня сначала разобрали на части, а потом в дикой спешке снова собрали. Такое чувство. Понимаешь, о чем я?
Сколько себя ни разглядываю, сомнений нет: это – я! И все же чувствую: что-то изменилось, я не такая, как всегда. А какой я была “всегда”? Не мoгу толком вспомнить. Все это время – только я вышла из самолета и до сих пор – меня неотступно преследует этот абсолютно реальный и деструктивный глюк (“галлюцинация”? Да, наверное, это именно она).
Вот сижу сейчас и думаю: “Почему так вышло, что я сейчас в Риме?” (И вправду – ну и дела!) Как только эта мысль приходит мне в голову, все окружающее начинает волей-неволей казаться странным. Конечно, если проследить все, что было до этой поездки, можно изобрести ту или иную причину, с чего это вдруг я здесь очутилась, но сама-то я