Старик рухнул на колени.
— Просто прислуга слегка одичала от невнимания, — пожала я плечами.
— Слушайте, — у императора загорелись глаза. — А вы можете сотворить тоже чудо, что и в поместье сына?
— Еда вовремя?
— И пирожки, — мечтательно прикрыл глаза император.
— Вот вы точно еще не ужинали, — нахмурилась я.
— Но я сегодня обедал! — похвастался Фредерик. — Ирвин сказал, что он подаст в отставку, поднимет бунт и уйдет лечить верхушку Османского ханства, если я не съем суп.
— Зачем же до такого состояния доводить замечательного специалиста? — удивилась я.
— Некогда было! Кстати, Крайому тоже досталось, — наябедничал император.
— Хорошо, ваше величество, я согласна. Только у меня будет одно условие.
— Вот так сразу, — нахмурился Фредерик.
— Я вам напишу, в какие часы вы кушаете, а вы — приходите. И едите. Несмотря на занятость, совещания, мероприятия и прочие события. И не доводите меня до бунта. А то мы его поднимем вместе с господином Ирвином. И будет вам на завтрак полезная овсянка. На воде. И без соли.
— И на черном знамени восставших будет миска с кашей.
— Именно, — кивнула я. — Как символ правильного питания…
Мы переглянулись — и захохотали.
— А кто вам будет помогать? — спросил император. — Вы же еще работаете в академии.
— Вот этот милый человек и будет, — кивнула я на коленопреклоненного распорядителя.
— Я намерен его наказать — нахмурился Фредерик.
— Я тоже, — широко улыбнулась. — Поэтому будет логично, если он поступит в мое распоряжение.
— Вы правда считаете, что это достойная замена каторги?
— По крайней мере, этот человек искренен, и я знаю, чего от него ждать, — пожала я плечами. — А там посмотрим.
— Только я хочу предупредить господина Хорма относительно его искренности… — сказал император так, что даже у меня прошлось морозом по коже.
— Простите, ваше величество, — проговорил управляющий.
— Ужинать? — спросила я.
— Давайте, — согласился Фредерик.
Я распорядилась, чтобы накрыли стол в малой столовой. Возражений от любителя строить императорских фавориток не последовало. Старик рванул из моей гостиной как резвый молодой сайгак. Мы же с императором чинно расселись по креслам — и принялись ждать, когда нас позовут.
— Вероника, только одно замечание, — обратился ко мне Фредерик. — Если с вами еще раз посмеют говорить в таком тоне, то пойдут и позорные отставки, и ссылки, и — для особо не понятливых — рудники. И я не желаю, чтобы вы хоть как-то кого-то защищали передо мной в этом вопросе.
Я задумалась. Потом спросила:
— Слушайте, а у вас в империи нет такого понятия, как общественно-полезная работа? Суток на пятнадцать.