Я смотрела в его глаза, а видела глаза Ричарда. Слышала его голос. Он звал. Звал на помощь. А я не верила. И ничего не могла с этим поделать…
А император продолжал говорить:
— Я вчера ведь почувствовал, что вы зовете на помощь. Но я услышал, что вы зовете Ричарда. И подумал — так тому и быть. Он придет вам на помощь. Героический и сильный. Вы помиритесь. И простите меня.
Я вытерла слезы, размазывая тушь. Ну, что ж ты будешь делать. Все-таки достал.
— Ваше величество… Фредерик. Хватит. Пожалуйста… Дайте мне время. Я верю вам. Но мне нужно побыть одной. В моем мире так… восстанавливаются.
— Хорошо. Могу я спросить про перстень?
— Долго же вы терпели, — улыбнулась я.
— Не хотел вам мешать разобраться в себе.
— Сразу скажу — это ничего не значит.
Император как-то светло улыбнулся, но тут же встревожено проговорил:
— Но теперь, когда мы все выяснили, я должен знать, где мой сын.
— Этого я не знаю. Но возможно, ему нужна помощь. Вы должны найти его.
— Я связался с Владыкой Иром. Наши совместные усилия ничего не дали… Кентерберийские болота пусты. Змеи тоже исчезли. Болота — язва империи, с тех самых пор как… Впрочем, это не важно. Важно, что змей там нет — ни одной. Мы все проверили. А вывести их пытались поколениями! И никто не мог справиться с этой задачей.
— Возможно, были те, кто не очень-то и хотел избавляться от возможности уничтожить мага? — я посмотрела на Фредерика.
И подумала о том, что абсолютная власть почти всегда слепа в своем могуществе и тотальном контроле… Император меня не услышал. Он думал о сыне.
— Вероника… Ричарда нет в мире империи. В вашем мире его тоже нет. Его… нет нигде.
Над Питером стоял туман.
Уже несколько дней. То легкий, обволакивающий точно кружевом, то густой, как молочный кисель. Ярко-оранжевые вечерние всполохи фонарей и нервные огни светофоров намекали, что придет весна — а вместе с ней вернутся и краски в город.
Но пока в это верилось с трудом.
Весна… Никогда так ее не ждала…
Уговорить себя, что все будет хорошо. Дни станут длиннее, а ночи короче. Скоро, очень скоро, в город прилетят теплые ветра, принесут с собой что-то новое. Возможно, лучшее.
Под усиленной в несколько раз охраной (распоряжение императора) родители и сыновья получили разрешение свободно перемещаться между мирами. Мама с папой носили артефакты перехода в специально приобретенных для этого чехольчиках, и воспринимали их как еще один мобильный телефон. Феликс ходил. Он еще уставал, но коляска была забыта. Пашка учился в Академии, но на фехтование ходил и в школу олимпийского резерва тоже. Я часто всех видела, и от этого было спокойно и тепло.