Все тот же чопорный дворецкий, всегда наводивший на Картера страх в бытность его мальчиком, отворил дверь буквально через долю секунды после того, как опустился бронзовый дверной молоток.
– Лорд Атвуд. – Дворецкий почтительно поклонился. – Позвольте принять вашу шляпу.
Освобождаясь от верхней одежды, Картер не смог сдержать улыбку. Слуги его отца постоянно умудрялись выглядеть удивленными, когда он появлялся на пороге. Как будто он прибыл из дальних краев, а не с другого конца города.
По правде говоря, большую часть времени ему самому казалось, будто он живет за тысячи миль от этого места и всех его обитателей.
– Пожалуйста, доложите отцу, что я явился, – сказал он, стряхивая воображаемую пушинку с рукава своего элегантного синего сюртука.
– Герцог просил, чтобы вы подождали его в кабинете, – сообщил дворецкий.
Картер кивнул и поднял руку, давая понять дворецкому, что не нужно его сопровождать. Действительно, временами неукоснительное соблюдение формальностей в доме отца казалось ему утомительным. Картер вырос в этом доме. Если быть точным, в этом доме и нескольких других поместьях. Ему не требовалась помощь, чтобы пройти в кабинет герцога.
Когда он вошел, в комнате, как и следовало ожидать, было пусто. И зловеще тихо. Даже позолоченные часы на каминной полке отсчитывали минуты едва слышно. Охваченный тревогой, Картер остался на ногах, подавляя настойчивое желание начать в ожидании отца ходить из угла в угол, как требовал его неугомонный нрав.
И чем дольше он ждал, тем дольше был вынужден мысленно перелистывать события минувшего вечера. Танец с мисс Доротеей Аллингем, без сомнения, был ошибкой. Она только что обручилась. Он не имел никакого права флиртовать с ней, наслаждаться ее обществом; использовать ее как способ избежать знакомства с женщиной, представить которую ему так решительно был настроен отец.
А то, что он не пригласил на танец прошлым вечером леди Одри Парсон, было еще более грубой оплошностью. Из-за этого он теперь находился в весьма затруднительном положении.
Наконец герцог вошел в кабинет. Бросив быстрый взгляд на сына, величественно опустился в роскошное резное кресло за огромным письменным столом красного дерева. Картер расположился напротив, в неудобном кресле с прямой спинкой.
– Я собирался потребовать объяснений относительно твоего поведения вчера на балу у Уэссексов, но решил, что это будет лишь напрасной тратой слов с твоей стороны и совершенно пустой тратой моего времени. Твоему поступку нет никаких оправданий.
Картер изо всех сил старался сохранять спокойствие. Но при этом внутри у него все кипело, а челюсти нестерпимо ныли от усилий держать рот закрытым. Спор с герцогом Гейнсборо слишком редко удавалось выиграть. В особенности когда он бывал так раздражен.