— Что сделал?
— Вышел из строя. Тут ещё двое прибежали, с мечами. Представляете, тётя, какие шакалы, я ведь был безоружен!
— Зайка…
— Нет, вы уж меня дослушайте! Первого я свалил ударом на опережение, забрал у него меч и уложил второго. Тогда она навалились на меня вдесятером — вдесятером, тётя! — однако одолеть меня им удалось далеко не сразу.
— А что девочка?
— Она пошла за нами в комендатуру, но внутрь её не пустили. Кстати, надо будет ей позвонить.
— И что теперь, зайка? Я слышала, апостол Пётр очень рассердился.
— Нет, уже всё нормально. Я только что от него. Объяснил ему, как и почему.
— А он?
— А он сказал, что так этим ублюдкам и надо.
— Зайка, ну почему ты в беседе со мной всё время употребляешь грубые слова? Апостол Пётр так сказать не мог, это очень интеллигентный человек.
— Значит, он выразился приблизительно. И вообще, какая разница, тётя? Главное, что всё уже закончилось.
— И то правда.
— А вы как себя чувствуете?
— У меня всё по-старому.
— Про Лёшеньку ничего не слышали?
— Нет, но я думаю, что Елена Дмитриевна обязательно бы позвонила или зашла, если что не так. Ну ладно, зайка, дежурь.
— До свидания, тётя.
Вслед за тем я позвонил в чистилище. Со своей симпатией мне поговорить не удалось — она проходила очищающие процедуры, но ангел-вахтёр заверил меня в том, что всё в порядке.
При всех своих недостатках врать эти существа не умели, поэтому я успокоился.
Тотчас же позвонил ангел Винниус.
— Почему у вас всё время занят телефон?
— Потому что мы по нему разговариваем, — объяснил я. — Он для того и стоит.
— Телефон у вас только для служебных разговоров. Ладно, об этом потом. Какие взыскания наложены на вашу группу за несанкционированное использование транспортных херувимов?
— Никакого.
— То есть как? Раз было зафиксировано нарушение, то и взыскание должно быть, правильно? Вот вы и должны обратиться к своему Старшине…
— Знаешь что, Винни, — перебил я его. — Пошёл бы ты куда подальше.
— Я не понял!
Это он, конечно, сказал зря. Я ему тут же разъяснил подробнее, и Винниус, категорически не терпевший матерщины, бросил трубку.
Старшина прошёл мимо меня в спрортзал.
— Никто не звонил? — поинтересовался он на ходу.
— Так, ничего серьёзного. Старшина, у меня вопрос.
— Давай, — ответил тот, без особого, впрочем, энтузиазма.
— Я не очень-то понимаю одну вещь. Вот мы — Отдел по борьбе с нечистой силой.
— Ну, — промычал Старшина, ожидая от меня подвоха.
— А почему же мы тогда не боремся? За всё время моего здесь пребывания один раз я с Философом, а второй — группа Герцога на вызовы ходили. И всё. Неужто нечистая сила на земле перевелась?