— Да, сэр.
— И на эти игры вы потратили не одну тысячу часов, верно?
— Наверное.
— И одна из ваших любимых — «Смертельное нападение-три», не так ли? — Для наглядности в моих руках внушительная стопка листов с его показаниями, данными под присягой, — я заставил его признаться, что еще в детстве он подсел на видеоигры и до сих пор их любит.
— Можно и так сказать. Да, — соглашается он.
Я протягиваю ему листки, будто склянку с ядом, и спрашиваю:
— Вы говорили под присягой, что играли в «Смертельное нападение-три» последние десять лет?
— Да, сэр.
Я поворачиваюсь к судье Пондеру:
— Ваша честь, я хотел бы продемонстрировать присяжным короткий клип из «Смертельного нападения-три».
Финни вскакивает с места как ужаленный. Мы с ним яростно спорили об этом целый месяц, а Пондер откладывал решение до самого последнего момента. И вот этот момент наступил.
— Вы меня заинтриговали. Давайте посмотрим, — соглашается он.
Не в силах скрыть негодование, Финни в отчаянии бросает блокнот на стол.
— Избавьте нас от театральных жестов, мистер Финни, — резко одергивает его судья. — Сядьте на место!
Судья редко занимает мою сторону, и я не знаю, как лучше себя вести.
В зале гаснет свет, сверху опускается экран. По моей просьбе один компьютерщик смонтировал пятиминутный клип видеоигры. Согласно моим указаниям, он врубает звук на полную мощность, и жюри вздрагивает при виде внушительных размеров солдата, который вышибает ногой дверь, в то время как вокруг грохочут взрывы. Животное, напоминающее собаку, но со сверкающими зубами и огромными когтями бросается на солдата, однако наш герой успевает его застрелить. В окна и двери лезут злодеи, а он всех их уничтожает и отправляет в ад. Видно, как летают, рикошетят и взрываются пули. Тела разрываются на куски. Кругом потоками льется кровь. Люди кричат, стреляют и умирают с убедительным драматизмом, и уже через две минуты все становится ясно.
А через пять минут всем присутствующим нужен перерыв. Изображение гаснет, включается свет. Я перевожу взгляд на Кистлера, который по-прежнему находится на свидетельской трибуне, и интересуюсь:
— Блюститель закона Кистлер, вот она, настоящая песня души, верно?
Он не отвечает. Чуть подождав, чтобы он запаниковал еще больше, я спрашиваю:
— И еще вам нравится игра, которая называется «Вторжение в дом», верно?
Он пожимает плечами, смотрит на Финни, ища поддержки, и наконец нехотя бурчит:
— Типа того.
Финни поднимается с места.
— Судья, неужели все это имеет отношение к рассматриваемому делу?
Судья опирается на локти, явно готовый к дальнейшему просмотру.