Подъезжают еще двое полицейских на велосипедах. Территория вокруг Дебаркадера охвачена смятением — все уже знают, что пропал ребенок. Полиция пытается заблокировать все входы и выходы, но их больше десятка. Прибывают новые патрульные машины. Пронзительный вой сирен только усиливает напряжение. Я вижу человека в красном свитере. Мне кажется, я видел, как он входил в туалет. Он говорит, что да, он был там и видел ребенка у писсуара. Ничего подозрительного не заметил. Нет, он не видел, как мальчик выходил. Я ношусь по дорожкам парка, спрашивая у всех встречных, не видели ли они заблудившегося восьмилетнего мальчика. На нем были джинсы и коричневый свитер. Никто его не видел.
Время идет, и я стараюсь себя успокоить. Он просто потерялся. Никто его не похищал. Но это не помогает, и меня охватывает паника.
О таких жутких историях обычно читаешь в газетах и думаешь, что с тобой такое никогда не случится.
Через полчаса мать находится в полуобморочном состоянии. На скамейке возле нее сидит врач и оказывает помощь. Полиция просит меня тоже быть рядом с ней, но я не могу сидеть на месте. Кругом полно полицейских. Храни их Господь!
Молодой мужчина в темном костюме представляется Линном Колфаксом, детективом Отдела розыска пропавших детей городской полиции. В каком же больном обществе мы живем, если для розыска пропавших детей полиция создала целый отдел?
Я подробно описываю ему, как все было. Показываю место, где стоял, когда Старчер направился в туалет, до которого оттуда меньше ста футов. Я провожал его взглядом, пока он не вошел, а потом меня отвлекли выстрелы. Шаг за шагом мы восстанавливаем всю цепь событий.
У мужского туалета только одна дверь и нет окон. Я не могу представить — и детектив Колфакс тоже, — что восьмилетнего ребенка можно схватить и насильно вывести из туалета так, чтобы этого никто не увидел. Но в тот момент большинство людей, оказавшихся возле Дебаркадера, прятались за скамейками и кустами или лежали, распластавшись, на земле, прикрывая голову руками от шальных пуль. Все свидетели это подтверждают. По нашим оценкам, отвлекающий маневр длился секунд пятнадцать-двадцать. Времени больше чем достаточно.
Через час я вынужден признать, что Старчер не потерялся. Его похитили.
Лучший способ сообщить Джудит о случившемся — дать ей возможность увидеть все собственными глазами. Если с нашим сыном случится что-то нехорошее, она никогда меня не простит и будет считать, что это целиком моя вина, поскольку я отвратительный отец, не имеющий понятия о том, как обращаться с детьми. Отлично, Джудит! Твоя взяла, и я во всем виноват!