— Я могу это передать клиенту? Разумеется, неофициально.
— Пожалуйста. — Она тычет сельдереем в солонку и спрашивает у Мансини: — Что дальше?
— У меня есть еще один свидетель. Доктор Левондовски. Но я не уверен, есть ли необходимость его заслушивать. А что думаете вы, ваша честь?
Черепаха надкусывает сельдерей.
— Вам решать, но мне кажется, что жюри уже определилось. — Хрум, хрум. — Мистер Радд?
— Вы меня спрашиваете?
— А почему нет? — поддерживает ее Мансини. — Поставь себя на мое место. Как бы ты поступил?
— Ну, Левондовски просто повторит то, что уже сказал Вэйфер. Я с ним сталкивался раньше, он вполне адекватный, но мне кажется, что как свидетель Вэйфер намного сильнее. Я бы оставил все как есть.
— Думаю, ты прав, — соглашается Макс. — У обвинения больше нет свидетелей.
На редкость сплоченная команда, действующая заодно.
Во время заключительного слова я то и дело бросаю взгляд на Эстебана Суареса, который сидит, не поднимая головы. Он будто завернут в кокон и не замечает происходящего. Его поведение кардинально изменилось, и у меня закрадывается подозрение, что Мигелю удалось его уломать. Если не деньгами, то угрозами и запугиванием. А может, ему пообещали несколько фунтов кокаина.
Макс довольно толково подводит итог слушаниям. Он благородно воздерживается от повторного показа проклятого видео. Обращает внимание на неоспоримый факт, что Тадео, возможно, и не планировал смертельного нападения на Шона Кинга, но, безусловно, хотел нанести ему серьезные телесные повреждения. Он не собирался убивать рефери, но убил. Он мог нанести один удар или даже два и остановиться. Тогда он был бы виновен в нападении, но не в совершении тяжкого преступления. Но нет! Двадцать два удара по голове человеку, который не мог защищаться. Двадцать два удара, нанесенные опытным бойцом, стремящимся закончить каждый бой так, чтобы соперника унесли с ринга на носилках. Что ж, своей цели он достиг. Шона Кинга унесли на носилках, и больше он уже не приходил в себя.
Макс старается подавить в себе присущее всем прокурорам желание быть в центре внимания как можно дольше. Жюри на его стороне, и он это чувствует. Думаю, что это чувствуют все, кроме моего клиента.
Я начинаю с того, что Тадео Запата не убийца. Он жил на улице, видел много насилия и даже потерял брата в одной из бессмысленных войн между бандами. Он все это видел и не хотел больше вести такую жизнь. Вот почему он никогда не нарушал закон и за пределами ринга никогда не прибегал к насилию. Я расхаживаю перед присяжными, заглядываю им в глаза, пытаясь найти в них понимание. У Суареса вид такой, будто ему хочется заползти в самую дальнюю щель и не вылезать оттуда.