Вскоре после публикации «Не вешать на гвоздь» и последующей болезни, которая подорвала резервы его организма, он подал, не сильно переживая, заявление об увольнении и уехал за границу, чтобы на солнышке дописать свой пятый детективный роман.
Завершив литературный труд, Латимер через неделю отправился в Турцию. Перед этим, страстно желая поменять обстановку, он провел год в Афинах. И хотя здоровье заметно улучшилось, перспектива английской осени его не привлекала. В конце концов по предложению одного греческого друга он сел на пароход, идущий из Пирея в Стамбул.
И уже в Стамбуле от полковника Хаки он впервые услышал о Димитриосе.
Рекомендательное письмо не такой уж простой документ. Чаще всего рекомендуемый только шапочно знаком с автором, а тот, в свою очередь, знает о человеке, которому оно адресовано, и того меньше. Надежда на то, что подобное письмо будет иметь положительный эффект для всех трех сторон, очень слаба.
Среди рекомендательных писем у Латимера было одно на имя некой мадам Шавез, которая проживала в особняке на берегу Босфора. Через три дня после приезда он ей написал и в ответ получил приглашение погостить.
Для мадам Шавез дорога из Буэнос-Айреса была так же щедро вымощена золотом, как и дорога туда. Привлекательная турчанка, она удачно вышла замуж за состоятельного торговца мясом из Аргентины, затем развелась и на часть доходов от этих операций приобрела небольшой дворец, в котором когда-то проживали младшие члены турецкой королевской семьи. До него было непросто добраться, и запасов пресной воды явно не хватало для обслуживания даже одной из девяти имеющихся ванных комнат. Зато окна выходили на залив изумительной красоты, а само здание было обставлено в лучшем виде. Единственное, что мешало Латимеру хорошо проводить время, — это турецкая традиция жестоко бить по лицу слуг, когда те раздражали (что бывало довольно часто). Для писателя подобное напыщенное и одновременно неловкое проявление эмоций было в диковинку.
В гостях он встретил очень шумную пару из Марселя, трех итальянцев, двух молодых турецких морских офицеров со своими «подругами» и кучу бизнесменов из Стамбула с женами. Большую часть времени они пили — запасы джина у мадам Шавез, по-видимому, не иссякали — и танцевали. Приставленный к граммофону слуга не обращал особого внимания на происходящее, а просто менял пластинки, вне зависимости от того, танцевали гости или нет.
Латимер, сославшись на слабое здоровье, не участвовал в подобных развлечениях, и все тут же перестали обращать на него внимание.