Пианист оказался симпатичным молодым человеком в вечерней рубашке, разукрашенной сверх меры, и ярко-красном поникшем галстуке. Он сыграл все ноты сонаты номер десять Бетховена, причем некоторые из них были сыграны верно.
Кофе подали в большом серебряном самоваре — можете мне не поверить, но это был самовар Ферди, — вокруг самовара расставлены кофейные чашки размером с наперсток. Доулиш держал сигару в одной руке, а чашку с кофе и блюдце — в другой. Он кивнул в знак благодарности, когда я долил ему кофе.
Я взял молочник с горячим молоком и вопросительно поднял брови.
— Уорчестер, — сказал Доулиш, — конец восемнадцатого века тоже чертовски хорош.
Старый идиот догадался, что я спрашиваю, хочет ли он молока, но он был прав. Держать в руках антиквариат на сотню фунтов, чтобы только налить горячего молока, было частью чудесного образа жизни Фоксуэллов.
— Следующим будет Моцарт, — сказал Доулиш. На нем был старомодный выходной костюм и накрахмаленная спереди рубашка. Было трудно определить, то ли это фамильный стиль, то ли просто такой покрой.
— Да, так указано в программе, — подтвердил я.
— Это мой «хок стутц» на улице стоит.
— Ладно, хватит вам, ребята, — раздался сзади голос Толивера. — Проходите дальше. Не терплю молоко в кофе — заглушает весь аромат. Если так любите молоко, то пейте растворимый кофе.
— Я знаю, что вы интересуетесь двигателями, — сказал Доулиш. В дальнем конце комнаты я услышал резкий голос профессора истории, заявившего, что он очень любит ковбойские фильмы.
— Через минуту будут исполнять сонату до-мажор Моцарта, — не унимался Доулиш.
— Я знаю, — ответил я. — Мне нравится это произведение.
— Ну, тогда…
— Хорошо бы еще новый обогреватель.
— Наш друг хочет взглянуть на двигатель, — сказал он Ферди, который молча кивнул и начал глазами искать Терезу, чтобы убедиться, что она видела, как мы пренебрегаем ее протеже.
— Он в основном исполняет Моцарта, — сказал Ферди.
— Чудовищно много жрет, — продолжал Доулиш. — Галлон уходит на семь-восемь миль.
— Куда вы уходите? — спросила Мэрджори.
— Посмотреть двигатель, — объяснил Доулиш. — Верхний распределительный вал: восемь цилиндров. Пойдемте с нами, только накиньте пальто. Говорят, что снег пошел.
— Нет, спасибо, — отказалась Мэрджори. — Только недолго.
— Благоразумная девушка, — похвалил Доулиш. — Вы счастливый человек.
Мне было интересно, при каких климатических условиях, по его мнению, она приняла бы его приглашение.
— Да, я счастливый.
Доулиш надел очки и посмотрел на инструменты.
— «Блэк хок стутц» выпуска тысяча девятьсот двадцать восьмого года. — Он включил зажигание, и примитивный обогреватель начал свою работу. — Точно восемь, верхний распредвал. Она поедет, говорю я вам. — Он завозился, пытаясь открыть пепельницу. Затем сделал глубокую затяжку так, что его румяное лицо засветилось в темноте. Он улыбнулся: — Настоящие гидравлические тормоза — в полном смысле слова. Заполняются водой.