В этой каморке Изабелла очутилась теперь с глазу на глаз с человеком, о котором слышала только плохое и уродливый облик которого внушал ей почти суеверный страх. Усевшись напротив и насупив свои огромные мохнатые брови, он устремил на нее свой пронизывающий взор и молчал, как бы под наплывом противоречивых чувств. Ее длинные локоны, развившиеся от ночной сырости, падали «а плечи и грудь подобно тому, как обвисают на мачте корабля вымпелы после шторма, выбросившего его на берег. Карлик первым нарушил молчание внезапным и вселяющим страх вопросом:
— Женщина, какой злой рок привел тебя сюда?
— Опасность, угрожающая моему отцу и ваше собственное обещание, — отвечала она чуть слышно, но не колеблясь.
— И ты надеешься на помощь с моей стороны?
— Если в ваших силах оказать ее, — молвила она в ответ все тем же смиренным тоном.
— Откуда ж у меня такие силы? — продолжал карлик с горькой усмешкой. — Разве я похож на борца со злом? Разве это жилище похоже на замок, где живет человек, обладающий достаточной властью, чтобы у него искала защиты красавица? Я посмеялся над тобой, девушка, когда сказал, что помогу тебе.
— Тогда мне остается только уйти и встретить свою судьбу, как смогу.
— Нет! — воскликнул карлик. Он встал, загородил дорогу к двери и жестом приказал ей сесть.— Нет, не уходи. Нам надо еще поговорить. Почему люди ищут помощи друг у друга? Почему каждый не надеется только на себя? Оглянись вокруг: я — самое презренное и уродливое существо на задворках матери природы; разве я просил сочувствия или помощи у кого-нибудь? Я сам взгромоздил эти камни, своими собственными руками изготовил эту посуду, а этим... — Он с жестокой улыбкой положил руку на длинный кинжал, который всегда носил под курткой и обнажил его так, что лезвие блеснуло при свете огня. — Этим, — продолжал он, сунув оружие обратно в ножны, — я могу при необходимости защитить искру жизни, теплящуюся в этом бренном теле, против самого красивого, самого сильного врага, который попробует мне угрожать.
Изабелла с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть от страха, но смолчала.
— В природе все так устроено, — продолжал отшельник,— что каждый живет сам по себе, надеется только на себя и ни от кого не зависит. Один волк не призывает другого, чтобы устроить свое логово, и стервятник не кличет другого стервятника, чтобы напасть на свою добычу.
— А если они не смогут прокормиться в одиночку?— сказала Изабелла, рассчитывая, что лучше всего на него подействуют доводы, выраженные в его собственном метафорическом стиле. — Что станется с ними тогда?