— Отчаяние, матушка, придает смелость идти на все, — ответил Хэмиш грустно и вместе с тем решительно. — Что мне делать здесь, где я едва могу заработать на хлеб себе и вам и где жизнь с каждым днем становится труднее? Если только вы согласитесь сесть и выслушать меня, я берусь убедить вас, что поступил правильно.
Элспет села с горькой усмешкой, и все то же суровое, язвительное выражение не сходило с ее лица, пока она, плотно сжав губы, слушала все доводы, которые сын приводил в свое оправдание. А Хэмиш, не смущаясь тем, что, как он и ожидал, мать разгневана, продолжал:
— Когда я в тот раз ушел из дому, дорогая матушка, у меня давно уже было решено наведаться к Мак-Федрайку; хоть он хитер и тщеславен, словно сакс, однако он человек умный, и я думал, что, раз это ему ничего не будет стоить, он научит меня, как мне улучшить наше положение.
— Улучшить наше положение! — вскричала Элспет, выйдя из терпения при последних словах сына. — И ты пошел к негодяю, у которого душа не лучше, чем у последнего труса, пошел просить у него совета, что тебе делать? Твой отец — тот испрашивал совета только у своей доблести и у своего палаша.
— Милая, дорогая матушка, — сказал в ответ Хэмиш, — как мне убедить вас, что вы живете в стране отцов наших так, словно отцы наши еще живы? Вы ходите словно во сне, вокруг вас — призраки тех, кто давным-давно уже пребывает среди мертвых. Когда жил и сражался мой отец, знатные люди уважали того, кто славился мощью своей правой руки, а богатые боялись его. Отец состоял под покровительством Мак-Каллума Мхора и Каберфая, а люди менее значительные, чем он сам, платили ему дань. С этим покончено навсегда, и тот самый промысел, который давал отцу могущество и власть над теми, что ходят в пестрых тартанах, сыну принес бы только бесславную, никем не оплакиваемую смерть. Страна покорена, светильники, ее озарявшие, погасли. Гленгари, Лохиель, Перт, лорд Льюис — все знатные вожди умерли или в изгнании. Мы можем скорбеть об этом, но изменить ничего не можем. Шапка, палаш, расшитая сумка, власть, сила, богатство — все погибло на Драммоси-Мур.
— Неправда! — гневно воскликнула Элспет. — Ты и подобные тебе трусы страшитесь собственного малодушия, а вовсе не мощи неприятеля; вы похожи на пугливую болотную курочку, которой самое маленькое облачко в небесах кажется тенью парящего над ней орла.
— Матушка, — гордо заявил Хэмиш, — не обвиняйте меня в малодушии. Я иду туда, где нужны люди с сильными руками и смелой душой. Я покидаю пустыню ради страны, где могу достичь славы.