Небольшая ватажка перетаскивала по новой тропе ушкуи, оружие и припасы. В то же время особая артель готовила на сухонском берегу плоты, бывший корзинщик Тюря выплетал из ивовых виц борта, в готовые плоты ставили подходящие чурбаки, со смехом обряжали их в колпаки и старые кафтаны, прилаживали копья, палицы и деревянные мечи.
На седьмой день ушкуи, наконец, перетащили к Югу-реке, в укромной заводи спустили на воду. В полуверсте ниже по течению стояла крепость. Все в ней шло своим чередом, народишко сновал туда-сюда, в положенное время оживало церковное било, чистый его звон выплескивался в окружающие просторы и нежно истаивал вдали.
Ранним утром следующего: дня гледенскому воеводе Василию Нырку доложили, что новгородцы, похоже, решились все-таки прорваться мимо крепости. Воевода, почивавший в своей холостяцкой горнице, быстро оделся и решительно отдал давно обдуманные распоряжения. Вскоре все гледенские лодки выплыли на сухонский простор. Население городка, включая башенных дозорщиков, высыпало на берег. Все ожидали речной битвы и нетерпеливо вглядывались в утреннюю дымку, затянувшую верхний плёс легкой пеленой.
Вот сквозь эту пелену смутно прорезались очертания идущих широкой цепью осанистых посудин, туго набитых спокойными, неподвижно сидящими воинами.
— Смелы! — насмешливо сказал востроглазый Бессон и сладко потянулся спросонья. — Ничего, — ответили из толпы. — Сейчас воевода их пошевелит.
Густой цепью перегородили сухонский стрежень лодки гледенцев, гребцы, подрабатывая веслами, удерживали их на месте, воины приготовили луки и копья.
А спустившиеся по Югу-реке новгородцы затаились в прибрежных кустах под стенами крепости. Небольшой отряд во главе: с Якуней, никого не встретив, проник внутрь, нужно было выручать полоненного Мураша.
Больше всех старался Глебушка, он бегал среди строений и негромко звал своего бывшего содозорщика. Хотелось парню хотя бы после времени убедить этого засоню-горлодера в пользе служебного рвенья-раденья.
Мураша нашли в какой-то пыльной клети, где он безмятежно спал на куче слежавшейся соломы. Рядом с ним притулился скуластый оборванный парень с иссиня-черными нечесаными волосами. Разбираться было некогда, обоих пленников вывели наружу и отправили к ушкуям:
Воевода Василий Нырок, наслышанный о быстроходности новгородских ушкуйных ватаг, видел, что нынешние его супостаты двигаются очень медленно. Боятся, подумал он, и дал команду к наступлению. Гребцы яростно замахали веслами, лодки, преодолевая речной напор, тяжело двинулись вверх по течению. Неподвижность новгородских ратников все более: смущала гледенского воеводу, нехорошее предчувствие невольно шевельнулось в душе его.