Арания все ещё смотрела, ожидая ответа. Я кивнула. В голове тут же плеснуло болью, застучало, словно капель на солнечной стороне избы. Заварить бы травок, чтобы утишить похмельный стук в голове, да некогда и негде.
Уснула я прямо в платье, и теперь оно измялось. Кто довел меня ночью до топчана? Неужто и впрямь Рогор? Уж навряд ли Арания, сестрица была не из тех, кто услужает.
Стыдоба какая — упилась до того, что чужой мужик на закорках обратно притащил. Позорище.
Но сил мучиться и думать об этом не было. Похороны. Сегодня похороны моей матери.
Лицо Арании, сидевшей напротив, белело в слабом утреннем свете, лившемся из окошка. Глаза опухли.
Платье менять я не стала, все равно ничего темнее у меня не было. К тому же прочие платья, оставшиеся в узле, тоже должны были помяться. Я проползла по топчану к окну, нашарила под досками узел, вытащила гребень и принялась чесать волосы. Зубья цеплялись — видать, ночью крутилась и вся грива спуталась в колтуны. Рука опять же заметно дрожала, причем правая, здоровая. Левую я и вовсе старалась не беспокоить.
Едва я покончила с волосами, госпожа сестрица встала. Вельша ловко кинула мне на колени её гребень, приняла от Алюни платье и начала одевать Аранию.
Я протиснулась мимо этих двоих по узкому проходу меж топчанами, собрала с пестрядины выпавшее и сожгла темные волосы сестры на свечке, подсунутой Алюней. Все молчали. В соседнем закутке кто-то шептался, а у нас стояла тягомотная тишина. Прямо-таки на плечи давила.
Норвины опять ждали у дверей дома. Рогор зачем-то держал факел, игравший в свете встающего солнца почти прозрачным пламенем. Наверно, по обряду так положено.
На этот раз мы направились на зады подворья, туда, где частокол прорезали задние ворота. За распахнутыми створками цвели высокие, мне по грудь, чертополохи. На утреннем ветерке покачивались сиренево-розовые полушария колких цветов. Меж ними шла промятая колея, словно недавно здесь кто-то проехал.
Мы пошли по примятому. Чертополох быстро сменился лопухами, за ними открылся спуск к небольшой речке — крохотной, в песчаных берегах с обрывами по колено.
Бегучие волны разделял надвое крохотный островок с ивой на дальнем конце. На другом берегу покачивались точно такие же лопухи и чертополохи, что и на этом. Частокол опять же возвышался, все, как у Ирдрааров.
По другую сторону от ивы белизну островного песка пачкало большое черное пятно. Вроде как россыпь углей. Посреди черного стояла телега с телом Морисланы. Как раз там, где песчаная коса резала надвое речные волны. Ветер шевелил неувядающий хладолист, полоскал над телегой несколько прядок, сиявших на солнце медью и дубом.