— Извини, Эдик, но пить не стану, — твердо произнес Кидяев.
Эдуард посмотрел на него и понял, что тот не отступит. Ну и черт с тобой, ханжа, напьюсь один, мысленно проговорил он.
Эдуард опрокинул в себя коньяк. И тут же почувствовал прилив энергии. Вот только куда ее девать, как использовать не представлял.
— Значит, дела у тебя идут хорошо, — произнес он.
— Не жалуюсь, — ответил Кидяев.
— А вот у меня паршиво.
Кидяев удивленно взглянул на него.
— С чего это вдруг. Упакован ты вроде отлично.
— Я не чемодан, чтобы быть упакованным. Я человек. А это звучит гордо.
— Разве? Что-то не замечал, — не скрывая насмешки, проговорил Кидяев.
Эдуард снова влил в себя коньяк. Слова бывшего напарника больно ударили по самолюбию.
— Да ты кроме своей пельменно-блинной ничего и не замечаешь.
— А, знаешь, мне этого вполне достаточно. А я как погляжу, ты многое замечаешь.
Эдуард распалялся все больше. С ним произошло нечто странное. Он смотрел на Кидяева, а видел перед собой лицо жены. Он понимал, дело тут было не в коньяке, вернее, не только в коньяке, которого он уже вылакал целую бутылку, а в том, что он ненавидит эту женщину. Это из-за нее он впал в полное ничтожество. В такое ничтожество, что даже Кидяев смотрит на него свысока. А было время, когда Юрка пол за ним подтирал.
Он взглянул на Кидяева, и его вдруг, словно ножом, полоснула ненависть к нему. Медленно, он взял новую бутылку коньяка и стал специально лить из нее мимо рюмки. Дорогой напиток лужицей разлился возле его ног.
— Смотри-ка, мимо, — пьяно засмеялся Эдуард. — Юра, ты по старой дружбе не вытрешь лужу? А то вляпаюсь в нее. Представляешь, будет от моих штиблет нести коньяком.
Кидяев вдруг резко встал.
— Ты меня извини, я пойду.
— А лужа?
— С лужей как-нибудь сам разбирайся.
— Тебя друг просит, а ты?
Кидяев, не отвечая, попытался выйти из-за стола. Эдуард грубо схватил его за руку и дернул на себя.
— Отпусти меня! — потребовал Кидяев.
Эдуард вдруг захохотал.
— Пока не вытрешь, не пойдешь в свою занюханную пельменно-блинную.
Кидяев попытался вырваться, но Эдуард что есть силы, толкнул его. Кидяев, споткнувшись о стул, упал на пол. Вслед за ним туда же полетели остатки его обеда.
Кто-то, пытаясь успокоить Эдуарда, схватил его сзади. Этим человеком оказался все тот же услужливый официант. Эдуард развернулся и ударил его кулаком в подбородок.
Официант вслед за Кидяевым упал, тут же послышался грохот бьющейся посуды.
Теперь уже сразу несколько служителей клуба попытались утихомирить разбушевавшегося посетителя. Эдуард схватил стул и стал отбивать нападение.