Анна сделалась пунцовой. В груди у нее учащенно заколотилось сердце и от возмущения перехватило дыхание. Дима понял, что сморозил глупость и попытался исправить положение.
— Ну, извини. Я не то хотел сказать. Но, если это нужно для дела, то почему бы и нет?
— Для дела говоришь? — Анна обрела способность говорить и медленно стала приближаться к Диме. Выражение ее лица стало каким-то зловещим. Дима попятился к стенке. Но было слишком поздно. Уже в следующую секунду он ощутил на своей щеке короткую, но сильную, как удар хлыста, затрещину. Он инстинктивно прикрылся рукой, ожидая следующего удара. Но его не последовало. Вместо этого он услышал стук входной двери. Дима осмотрелся. Анны в квартире не было.
3
Алина Слободина сидела перед зеркалом и возвращала с помощью теней, губной помады и туши привычное выражение лица, утраченное во время бурного занятия любовью. По телу катился приятный теплый поток, и она испытывала удовлетворение. Она любила эти минуты после секса почти также как и минуты самого секса, когда напряжение спадало и становилось удивительно легко и покойно.
Она нанесла на лицо последний штрих кисточкой и посмотрела через зеркало на любовника. Тот продолжал лежать на кровати, даже не позаботившись прикрыться одеялом, и с любопытством наблюдал за ее действом. Ее привлекало его бесстыдство, его удивительная способность доводить все до крайних пределов. Это ужасно возбуждало ее, заставляло закипать кровь даже при одних воспоминаниях об их ласках, причем, иногда в самый неподходящий момент. Но это ей скорее нравилось, чем причиняло неудобство. Может быть, еще несколько лет назад ей было бы трудно справляться с наплывом горячих, как пар, эмоций. Но за последнее время она заматерела, гораздо лучше научилась управлять своими чувствами и желаниями. А потому не слишком боялась, что окажется застигнутой врасплох.
— Как я тебе? — спросила она, не поворачиваясь к нему, а продолжая наблюдать за ним через зеркало.
— Даже не думал, что косметика так сильно способна менять женщин. Ты стала совсем другой.
— Лучше или хуже? — засмеялась Слободина.
— Ни лучше и ни хуже. А другой. Почему обязательно должно быть то или другое.
— Ты, как всегда прав. И вообще, ты самый мудрый мужчина, которого я когда-либо встречала в жизни. — Слободина вдруг резко повернулась на табурете и посмотрела на любовника. — Знаешь, мне всю жизнь жутко не достает по-настоящему мудрых мужчин.
— А твой первый муж, я знал его, правда, не так близко. Дураком мне он не казался, — проговорил Викдорович.
Слободина горько рассмеялась.