Мы выходим на дорожку из гравия, и крошечная женщина появляется из больших деревянных дверей, улыбаясь в знак приветствия. Человек, открывший ворота приближается к нам, таксист вытаскивает наши сумки из багажника.
— Benevenuto Senor e Senora Zhivanecskaya, — говорит женщина. Ее лицо все испещрено морщинами, карие глаза слезятся, но ее улыбка настоящая, радостная.
— Grazia, сеньора Росси, — отвечает Зейн.
Я молча улыбаюсь.
Бодрый старичок смотрит на нас, и его обветренное лицо озаряется приветливой улыбкой. Он хватает руку Зейна обеими руками. К моему удивлению Зейн бегло говорит с ним по-итальянски. Через некоторое время мужчина поднимает руки в воздух, желая нам всего хорошего, прощаясь. Женщина, скорее всего его жена, кивает, они оба садятся в старенькую машину и уезжают.
— Только ты и я, рыбка, — с улыбкой говорит Зейн.
— Я не знала, что ты умеешь говорить по-итальянски.
— Многие русские хорошо говорят по-немецки, французски и на испанском.
— Вау! Впечатляет.
Зейн берет наш багаж и идет в сторону дома. Пол, выложенный мозаикой, прохладный, стены — белые. Фойе открывает вид на очень большую гостиную с деревянными балками, большим камином и изящными старинными железными люстрами. Она с трудом напоминает стиль рококо своей итальянской мебелью, но в одном углу стоит пианино.
Гостиная выходит на улицу, где находится высокий полированный стол и таких же восемь высоких стульев. В задней части дома имеется большая кухня в стиле кантри с гораздо меньшим столом и деревянными стульями с бледно-желтыми сиденьями. Все комнаты выходят на внутренний дворик, находящийся в центре дома.
Наверху имеется три небольших спальни с двуспальными кроватями, ванными комнатами. Мы заносим наши сумки в одну из спален. Эта комната очень красивая — широкая двуспальная кровать под дамасским пологом, большой гобелен на стене и бархатная аттаманка. Я подхожу к окну, которое выходит на бассейн. К моей несказанной радости здесь есть лимонная роща.
Это высший класс, я поворачиваюсь к Зейну со счастливой улыбкой.
— Что бы вы хотели сделать, мистер Живанецкий?
— А как ты думаешь, миссис Живанецкая? — спрашивает он, приближаясь ко мне.
— Оооо, но мистер Живанецкий я…, — остальные мои слова тонут в его поцелуе.
* * *
Я лежу на с легким ароматом подушках и размышляю о том, что несмотря на то, что все время весь наш секс был крутым, этот — безусловно лучший. Почему? Потому что Зейн здесь — другой. Его тело не было напряжено, как струна, глаза не смотрят с осторожностью, с которой я всегда ассоциирую его. Он даже помолодел.